Роберт Гулик - Золото Будды

Он выкрикнул команду, и всадники ускакали.

Когда отряд скрылся из виду, судья поднял меч.

— Продолжим! — воскликнул он и сделал выпад, целясь в грудь противника.

Тот отразил удар, а затем опустил клинок и убрал его в ножны.

— Езжайте своей дорогой, судья, — угрюмо пробурчал он. — Я рад, что в империи еще остались такие чиновники.

Он сделал знак сообщнику, и оба вскочили на коней. Судья Ди передал меч Хуну и облачился в дорожный халат.

— Беру свои слова обратно, — отрывисто бросил он. — Вы действительно благородные разбойники с большой дороги. Но если продолжите в том же духе, то закончите на плахе, как обыкновенные воришки. Каковы бы ни были ваши обиды, забудьте их. Говорят, на севере кипят жестокие сражения с варварами. Нашей армии нужны такие, как вы.

Лучник бросил на него быстрый взгляд.

— А мой вам совет, судья, — невозмутимо проговорил он, — самому носить свое оружие, на случай новых непредвиденных встреч.

Он повернул коня, и оба скрылись в чаще.

Когда судья Ди забрал у Хуна меч и повесил его за спину, старик удовлетворенно заметил:

— Вы преподали им хороший урок, ваша честь. Интересно, кем они были прежде?

— Разбойниками обычно становятся люди, претерпевшие действительную или мнимую обиду, — отозвался судья. — И у них свой кодекс чести: грабить только чиновников и богатеев; часто они сами помогают нуждающимся и дорожат репутацией благородных храбрецов. Себя они называют «лесными братьями». Ладно, Хун, это был славный поединок, но мы потеряли время. Поспешим!

На закате они прибыли в Циньчжоу. Стражники у ворот направили их на большой постоялый двор для служивого люда, что находился в самом центре города. Судья Ди выбрал комнату на третьем этаже и приказал слуге принести хороший ужин, ибо в дороге сильно проголодался.

Когда они покончили с трапезой, Хун налил хозяину чашку горячего чая. Ди сел у окна и принялся разглядывать площадь перед постоялым двором, где непрерывно сновали всадники с пиками и пехотинцы. Свет факелов играл на их железных шлемах и нагрудниках.

Вдруг послышался стук в дверь. Обернувшись, судья увидел, что в комнату входят два здоровяка.

— Всемилостивейшие Небеса! — воскликнул он, не веря своим глазам. — А вот и наша парочка лесных братьев!

Оба неуклюже поклонились. Они по-прежнему были в своих залатанных куртках, но теперь головы их украшали охотничьи шапки. Дородный детина, с которым судья сражался первым, заговорил:

— Господин, тогда, на дороге, вы сказали стражнику, что мы ваши помощники. Мы с моим другом это обсудили, господин, и решили, что негоже нам выставлять вас, судью, лгуном. Если вы возьмете нас на службу, мы докажем вам свою верность.

Судья поднял брови. Второй разбойник поспешно добавил:

— Мы ничего не знаем о судебном производстве, но зато умеем повиноваться и постараемся быть полезны, выполняя для вас грубую работу.

— Садитесь, — коротко распорядился судья. — Я выслушаю ваши истории.

Оба присели на скамеечки для ног. Первый, опершись о колени массивными кулаками, откашлялся и начал:

— Меня зовут Ма Жун, и я уроженец провинции Цзянсу. Отец мой владел грузовой джонкой, а я помогал ему на судне. Но поскольку я вымахал здоровяком и любил подраться, отец послал меня учиться к знаменитому мастеру кулачного боя с тем, чтобы он к тому же обучил меня азам чтения и письма, достаточным, чтобы стать армейским командиром. А потом отец неожиданно умер. После него осталось много долгов, так что мне пришлось продать судно и пойти в телохранители к местному судье. Вскоре я понял, какая это жестокосердная и продажная скотина. Однажды он лишил некую вдову всего имущества, добившись от нее под пыткой ложного признания. Я позволил себе возразить, и он попытался меня ударить. Тогда я сбил его с ног, после чего бежал, спасая свою жизнь, и схоронился в лесах. Но клянусь памятью моего покойного отца, что я никогда не совершал преднамеренных убийств и грабил лишь тех, от кого не убудет. В том же могу поручиться и за моего побратима. Вот и все.

Судья Ди кивнул и обратил вопрошающий взор на второго. Того отличали точеные черты лица, прямой нос и тонкие губы. Теребя свои усики, он заговорил:

— Я называю себя Цзяо Тай, ибо подлинное имя моего рода по праву славится в определенной части империи. Некий вельможа однажды умышленно отправил моих товарищей, за которых я нес ответственность, на верную смерть. Негодяй скрылся, а власти, которым я доложил о его преступлении, отказались предпринимать какие-либо действия. Тогда я стал разбойником на большой дороге и скитался по всей империи в надежде, что когда-нибудь нападу на след преступника и убью его. Я никогда не грабил бедняков, и мой меч не запятнан неправедно пролитой кровью. Я готов служить вам с одним условием, а именно, что вы отпустите меня, как только я отыщу моего врага. Ибо я поклялся душами почивших товарищей, что отрублю ему голову и брошу ее псам на съедение.