Агата Кристи - Загадка Ситтафорда

— Она его крестная мать, — сказала мисс Персехаус. — Так вот какого «приятеля» ему захотелось повидать в Эксетере! Деньги занимать! Ну, Ронни, погоди, я поговорю с тобой!

— Я запрещаю вам нападать на кого-либо в такой радостный день, — сказала Эмили. — Лечу дальше. У меня еще столько дел!

— Какие теперь у вас дела, моя милая? Я бы сказала, что вы сделали свое дело.

— Не совсем. Мне надо ехать в Лондон, повидаться с людьми из страховой компании Джима и убедить их не преследовать его судебным порядком за такой пустяк, как позаимствованные на время деньги.

— Хм, — сказала мисс Персехаус.

— Ничего, — сказала Эмили. — Джим в дальнейшем будет достаточно честен. Он получил хороший урок.

— Возможно. А вы думаете, что сумеете их убедить?

— Да, — решительно сказала Эмили.

— Ну предположим, — сказала мисс Персехаус. — А потом?

— Потом? — переспросила Эмили. — Потом я доведу дело до конца. Этим я сделаю для Джима все, что могу.

— Тогда, может быть, мы скажем: что же последует? — продолжала мисс Персехаус.

— А именно?

— Что последует? Или, если хотите, кто же из ниx ?

— О! — сказала Эмили.

— Да, да. Именно это я и хочу знать. Кто же из них станет счастливым человеком?

Эмили засмеялась. Наклонившись, она поцеловала пожилую леди.

— Не притворяйтесь глупенькой, — сказала она. — Вы прекрасно знаете кто.

Мисс Персехаус хихикнула.

Эмили легко выбежала из дома и выходила из калитки, когда по дороге торопливо шагал Чарлз.

Он схватил ее за руки:

— Эмили, дорогая!

— Чарлз, ну разве это не великолепно?

— Дай я тебя поцелую, — сказал мистер Эндерби и поцеловал. — Эмили, я человек, занимающий прочное положение. Ну что ты на это скажешь, дорогая?

— Насчет чего?

— Ну, конечно, это, как бы сказать, неблагородно, когда бедняга Пирсон в тюрьме, а тут это самое… Но он теперь оправдан, и ему, как и всякому человеку, придется покориться неизбежному.

— Ты о чем? — спросила Эмили.

— Ты прекрасно знаешь, что я с ума по тебе схожу, — сказал мистер Эндерби. — И я тебе нравлюсь. Пирсон был просто ошибкой. Я что хочу сказать: вот мы, ты и я, мы созданы друг для друга. Все это время мы оба чувствовали это, ведь верно? Тебе что больше нравится — отдел регистрации или церковь?

— Если ты имеешь в виду бракосочетание, то оно ни при чем, — сказала Эмили.

— Как так? Послушай…

— Нет, — сказала Эмили. — Но, Эмили…

— Если хочешь знать, я люблю Джима. Страстно люблю!

Чарлз прямо опешил и смотрел на нее в каком-то замешательстве.

— Не может быть!

— Может! Люблю! Всегда любила! И буду любить!

— Ты.., ты заставила меня думать…

— Я сказала, — негромко произнесла Эмили, — что это так замечательно, когда есть на кого положиться.

— Да, но я думал…

— Ничего не могу поделать с твоими мыслями.

— Ты бессовестный дьявол, Эмили!

— Я знаю, Чарлз, дорогой, знаю. Я все, чем бы ты меня ни назвал. Но не горюй. Подумай только, какую ты приобрел известность! Ты получил свой большой кусок пирога! Сенсационное сообщение для «Дейли уайер». Ты занял прочное положение. Ну а что такое женщина? Не более чем пыль. Ни один по-настоящему сильный мужчина не нуждается в женщине. Она только стесняет его движения, цепляясь точно плющ. Настоящий мужчина не зависит от женщины. Карьера — нет ничего лучшего, нет ничего дающего наиболее полное удовлетворение настоящему мужчине. Ты, Чарлз, сильный мужчина, ты способен действовать самостоятельно…

— Да прекратишь ли ты наконец, Эмили? Это прямо как беседа для молодых людей по радио. Ты разбила мне сердце. Ты не представляешь себе, как очаровательно ты выглядела, когда вошла в эту комнату с Нарракотом. Это был блеск!

На дороге послышались шаги, и появился мистер Дюк.

— О! Вот вы где, мистер Дюк! — сказала Эмили — Чарлз, я хочу тебя познакомить. Это экс-шеф полиции инспектор Дюк из Скотланд-Ярда.

— Что? — воскликнул Чарлз, припоминая известное имя. — Тот самый инспектор Дюк?

— Да, — сказала Эмили. — Когда он вышел в отставку, он приехал сюда жить и, будучи прекрасным, скромным человеком, не захотел, чтобы тут знали о его славе. Теперь я понимаю, почему у инспектора Нарракота так сверкнули глаза, когда я попросила сказать мне, какие преступления совершил мистер Дюк.

Мистер Дюк рассмеялся.

Чарлз дрогнул. Между журналистом и влюбленным произошла недолгая борьба. Журналист победил.

— Я счастлив, инспектор, познакомиться с вами, — сказал он. — И я хотел бы знать, могу ли надеяться, что вы напишете небольшую статью, ну слов на восемьсот, по поводу дела Тревильяна?