Жюль Лермина - Сто тысяч франков в награду

Жорж де Вильбруа запрыгнул в карету и приказал ехать к тому месту, где Нана наняла извозчика. Это было на Елисейских полях, недалеко от Триумфальной арки. Кучер, впрочем, не видел, откуда она шла, но это не имело значения, потому что указанный им час совпадал с тем временем, в которое, как сообщила горничная, госпожа Солейль выехала из дома.

— На ней был очень простой черный костюм, — говорил извозчик, — лицо закрывала вуаль, но по цвету ее волос и манере держаться я узнал эту женщину.

— Она не казалась чем-то встревоженной или обеспокоенной? — спросил Жорж де Вильбруа.

— Вы же сами знаете, что женщины всегда кажутся, как бы вам сказать… Я-то их знаю, потому что и мне ведь когда-то доводилось бывать в обществе.

— Я вам верю, верю, — с нетерпением проговорил Вильбруа. — Она вам что-нибудь говорила?

— Мало чего. Я открыл ей дверцу, а я, знаете ли, это делаю не для всех, а только для хорошеньких женщин, для королев. Я признаю только их!

— Что дальше?

— Она села в карету и коротко распорядилась: «В Сен-Жермен-де-Пре». Меня это удивило, потому что дамы чаще ездят в Булонский лес, нежели в церковь. Но, так как это меня не касалось, я только уточнил: «На улицу Ренн?» — «Да», — ответила она. «Не дальше железной дороги?» — снова уточнил я. Она, взглянув на меня, сказала: «Нет, на железную дорогу не надо! Скорее!» — и закрыла дверцу. Я ударил по лошадям, и мы понеслись. Я хотел доказать, что не одни господские кучера умеют быстро ездить.

— Ну и? — не выдержал Вильбруа.

— Вы торопитесь, господин буржуа! Немного терпения. Мы быстро доехали. На углу улицы Таранн я остановил лошадей и обратился к госпоже: «Здесь?» — «Да», — ответила она, вышла из кареты и протянула мне сто су. «У меня нет сдачи», — сказал я, что было сущей правдой. «Оставьте себе», — проговорила она и пошла по тротуару.

— Вы проследили за ней взглядом?

— Нет, что вы, господин! Это не мое дело. Я тогда только подумал: «У госпожи, наверно, здесь свидание». Затем я насыпал лошади овса, чтобы она поела и отдохнула. Вот…

— На улицу Таранн! — приказал Жорж де Вильбруа.

— Слушаюсь! Я, знаете ли, развожу господ до тех пор, пока не стемнеет.

Хотя рассказ извозчика оказался весьма неопределенным, Жорж не терял надежды: все-таки первый шаг был сделан. Едва прибыв на улицу Тарран, господин Вильбруа выпрыгнул из кареты. Был час дня. Ярко светило солнце, и прохожие толпились на тротуарах. Жорж приказал извозчику точно указать то место, где Нана Солейль вышла из экипажа, после чего стал внимательно осматриваться.

На углу улицы призывно раскрывалась дверь кабака, на левой стороне располагалась лавка старьевщика, где рядом с баулом времен Генриха III можно было найти драгоценные, пожелтевшие от времени кружева. Жорж задумался. Ему казалось, что благодаря какому-нибудь невероятному случаю он сумеет узнать, в какой дом вошла Нана, или по крайней мере определить, что за направление она избрала. Вдали виднелась станция железной дороги Монпарнас. Вдруг извозчик ударил себя рукой по лбу.

— Я совсем забыл одну вещь! — воскликнул он. — Хоть я и не подсматривал, но глаза мне Бог все-таки дал. Я вспомнил, как госпожа остановилась у того фонаря, посмотрела на часы, а потом взглянула наверх, словно что-то прикидывая…

— Куда взглянула? — оживился Жорж.

— Постойте тут с лошадью, а то полицейский ее заберет. Я пойду на то место и покажу вам, как все было. Никуда отсюда не уходите!

Извозчик подошел к фонарю и постарался изобразить госпожу Солейль. Разумеется, со стороны это выглядело весьма комично: неотесанный простолюдин подражает манерам светской дамы. Опираясь на фонарный столб, извозчик вытащил из кармана громадные часы с выпуклым толстым стеклом, посмотрел на них и, немного наклонив голову, медленно повернул ее к дому на правой стороне улицы.

— Вот, господин буржуа, — сказал извозчик Жоржу, вернувшись к лошади, — так все и было. Она смотрела на тот большой пятиэтажный дом с золоченым балконом.

— Вы больше ничего не видели?

— Нет, больше ничего. Моя лошадь хотела есть, вы понимаете…

Задумавшись, Жорж долго смотрел на указанный дом, построенный совсем недавно. Его архитектура ничем особенным не выделялась, однако на нем было множество роскошных, но безвкусных украшений. На первом этаже дома располагались молочная и хлебная лавки. На балконе второго этажа золочеными буквами было написано: «Мадемуазель Флора: искусственные цветы, бальные и свадебные наряды». Над цветочницей была частная квартира. На уровне четвертого этажа красовалась вывеска: «Благополучие семейств. Замена рекрутов» [11] В ряде случаев допускалась замена рекрута денежным взносом или наймом другого человека, который соглашался пойти на службу вместо призванного новобранца. . Наконец, пятый этаж занимала портниха.