Стивен Кинг - Детки в клетке (сборник)

Она спросила Дарси, принести ли еще пива. Дарси ответила, что больше не хочет.

— Ну, если передумаешь, дай знать. А передумать ты можешь, потому что вот тут-то в воде и поднимается муть.

— И вот что еще, — сказала Марта. — Сексуальным он не был. Во всяком случае, не таким, как ты себе представляешь сексуального мужчину.

— То есть он был…

— Да нет, гомосексуалистом он не был, или голубым, или как их еще теперь называют. Его на мужчин не тянуло, но только и на женщин тоже не тянуло. За все эти годы, когда я прибирала за ним, всего два, ну, может, три раза в спальне в пепельнице лежали окурки с губной помадой и от подушек пахло духами. И в тот первый или второй раз я в ванной нашла карандашик для бровей — закатился в угол за дверью. Думается, это были девки по вызову (от подушек разило не теми духами, которыми душатся порядочные женщины), но ведь два-три раза за столько лет, это же совсем немного, верно?

— Куда уж меньше, — согласилась Дарси, вспоминая все трусики, которые выуживала из-под кроватей, все презервативы, которые плавали в неспущенных унитазах, все накладные ресницы, которые она находила на подушках и под подушками.

Марта некоторое время сидела молча, задумавшись, потом подняла голову.

— Знаешь, что я тебе скажу? Его на себя тянуло! Получается чокнуто, да только это так. Молофьи у него хватало. Я столько простыней там перестирала, так уж знаю.

Дарси кивнула.

— И всегда баночка с кольдкремом стояла в ванной, а иногда на тумбочке у кровати. Думаю, он им пользовался, когда дрочил. Чтобы кожу не натереть.

Они посмотрели друг на друга и вдруг истерично захихикали.

— А ты не думаешь, деточка, что его в обратную сторону тянуло? — наконец выговорила Дарси.

— Так я же сказала «кольдкрем», а не «вазелин», — ответила Марта, и ее слова явились последней соломинкой: следующие пять минут они хохотали и хохотали. До слез.

Только на самом деле ничего смешного тут не было, и Дарси это знала. И дальше она просто слушала Марту, не веря своим ушам.

— Может, неделя прошла с того разговора у Мамы Делорм, может, две, — сказала Марта. — Не помню. С того времени столько воды утекло. И тогда я уже не сомневалась больше, что беременна — не то чтобы меня по утрам рвало или еще что-нибудь, но было такое чувство. И исходило не от тех мест, о каких ты подумала бы. А вроде бы твои десны и ногти на ногах и переносица узнали, что с тобой происходит, прежде остального твоего тела. Или вдруг в три часа дня тебя потянет на китайский салат под соевым соусом, и ты говоришь себе: «Э-эй! Это еще что такое?» Только я ни словечка Джонни не сказала. Знала, что все равно придется сказать, только боялась.

— Я тебя не виню, — сказала Дарси.

— Как-то поздно утром я убиралась в спальне номера Джеффриса и все думала про Джонни и про то, как лучше ему сказать про маленького. Джеффрис куда-то ушел — может, на встречу со своими издателями. Кровать была двуспальная, и простыни смяты по обоим краям. Хотя это ничего не значило: спал он беспокойно. Иной раз нижняя простыня совсем из-под матраса выбивалась.

Ну я сняла покрывало и два одеяла под ним. У него кровь жидкая была, и он всегда укрывался всем, чем мог. А когда начала сдергивать верхнюю простыню, так сразу и увидела. То, что он сбросил, и где оно присохло.

Стояла я там и смотрела на это… уж не знаю, сколько времени. Будто меня загипнотизировали. Так и вижу: вот он лежит на кровати совсем один — все его приятели уже разошлись по домам, лежит тут, а кругом пахнет только дымом от их сигарет, да его собственным потом. Вижу, как он лежит там, а потом начинает заниматься любовью с Матушкой-Большой-Палец и четырьмя ее дочками. Так ясно это вижу, Дарси, как вот сейчас тебя. И не видела я только то, о чем он думал, картинки, какие рисовал у себя в голове… Ну, если вспомнить, как он разговаривал и каким бывал, когда не писал свои книги, я только радуюсь, что не видела.

Дарси смотрела на нее, как окаменевшая, и ничего не сказала.

— И тут это… это чувство поднялось во мне. — Она помолчала, размышляя, потом медленно и раздумчиво покачала головой. — Тут меня подчинила эта потребность. Ну, как захотелось китайского салата под соевым соусом в три часа дня или мороженого с маринадом в два ночи, или… а чего тебе хотелось, Дарси?

— Обрезков бекона, — ответила Дарси, еле шевеля губами. — Муж пошел их купить, но их не было, и он вернулся с пакетом свиных обрезков, так я их прямо-таки сожрала.

Марта кивнула и опять заговорила. Тридцать секунд спустя Дарси кинулась в ванную, где попыталась сдержать тошноту, а потом ее вырвало всем выпитым пивом.