Рори Клементс - Мститель

– Все так. Но это еще не самое ужасное, братец. Должен признаться, что в поисках покровительства я согласился на весьма опасную работу.

Шекспир напрягся.

– Так это ты написал ту пьесу?

– Нет-нет. Я же сказал, что это был Роберт Грин. Надеюсь, что я не настолько глуп. – Он помолчал. – Между прочим, Джон, тебе следует знать, что Грин умер, ему стало нехорошо после того, как отведал маринованной сельди.

– Возможно, блюдо отравили. Он всегда ходил по краю. Но в чем твой интерес?

Он снова понизил голос.

– Я сочинил кое-какие любовные оды и письма.

– Да? А Анна знает?

– Очень смешно, братец. Не от своего имени. И это было большой ошибкой. Сначала я думал, что просто потакаю прихотям знатных особ. Что-то вроде любовной игры, если хочешь. Я добросовестно писал эти оды, полагая, что они нужны для того, чтобы добиться расположения некой молодой леди, фрейлины при дворе, которой милорд Эссекс хочет овладеть.

Шекспир понял, куда он клонит.

– Но случилось нечто, что заставило тебя передумать.

Брат кивнул.

– Совершенно случайно я узнал, для кого они предназначались. Я был в картинной галерее в Эссекс-Хаус с милордом Саутгемптоном. Там были и другие, включая миледи Рич. У нее была одна из моих од, запечатанная и готовая к отправке. Она помахала бумагой у меня перед носом и озорно произнесла, что мои медовые слова способны любую уложить к мужчине в постель, а затем ее посыльный, который пришел за посланием, спросил: «Еще одно для господина Морли в Шрусбери-Хаус, миледи?» Она посмотрела на него так, словно с радостью бы отрезала ему член и заткнула бы им его глотку, чтобы тот замолчал. Я притворился, что ничего не слышал.

Шекспир стоял, словно пораженный молнией.

– Что скажешь, Джон? Ты же знаешь, что за молодая леди обитает в Шрусбери-Хаус? – Уилл заговорил еще тише, тревожным шепотом, приблизившись к уху брата вплотную. – Молодая леди с претензией на трон, кое-кто даже называет ее первой в очереди на престол.

– Уилл, я прекрасно знаю, кто проживает в Шрусбери-Хаус. Поверить не могу, что ты впутался в подобную историю.

– Да говорю же тебе, я думал, что это – просто пикантная дерзкая игра.

– Ты даже не представляешь, насколько это опасно. – Теперь Шекспир был зол и отчаянно беспокоился за жизнь своего брата. Он написал для Эссекса стихи, чтобы тот соблазнил Арабеллу Стюарт. Это было равносильно предательству. Было нетрудно догадаться, что этот Морли и есть тот самый шпион, которого Уолсингем приставил к Арабелле, чтобы присматривать за ней. Если это так, значит, он уже переметнулся к агентам Эссекса и передает его письма страсти этой впечатлительной девушке.

– Конечно, я понимаю, что это опасно, – раздраженно произнес Уилл. – Поэтому-то я и рассказал все тебе. Тебе нужно вырваться из этого круга, как и мне. Должен тебе сказать, что я знаком с этим Кристофером Морли, которому отправляют письма Эссекса. Он бывал в Саутгемптон-Хаус, робко строя глазки милорду. Джон, этот Морли – настоящая отрава. Чистый яд. Считает себя поэтом, да только куда ему. Чутье говорит мне, что ему нельзя доверять. Невозможно угадать, на чьей он стороне.

Шекспир стиснул зубы. За годы работы на Уолсингема он встречал множество подобных людей. В мире тайных агентов на них всегда был спрос; эти люди продавали секреты и той и другой стороне. Но зачем Уилл водит дружбу с подобными людьми? Путаться с лицемерами он бы не стал.

– Черт возьми, – только и сказал он.

– Джон?

– Уилл, не волнуйся за меня, подумай о себе. Ты не знаешь этого мира. Что если твои стихи окажутся у этого господина Морли? Что если он использует их для своих целей? Хуже, если они окажутся у Арабеллы и об этом узнают. Эти твои любовные вирши могут привести тебя на эшафот. Ты – в опасности. Никому больше этого не рассказывай. И даже виду не подавай кому бы то ни было из окружения Эссекса, что все знаешь. Делай вид, что ты в неведении. От этого зависит твоя жизнь.

Джек Батлер был сильным человеком, но веревки, которыми он был привязан к стулу, оказались весьма прочными. Он слышал лишь крики прибрежных птиц да лай собак в отдалении. Он понятия не имел, сколько он находится здесь, в этом всеми забытом месте. Часы превращались в дни, а боль – в онемение.

Батлер взглянул на кровавое месиво, которое когда-то было его руками. Ему казалось, что они перестали быть частью его тела.

Его схватили, неподалеку от Даугейта, когда он возвращался от сэра Роберта Сесила, после чего ему задали только один вопрос: «Кто дал тебе письмо?» И больше ничего. Спросили только раз, а потом притащили сюда, привязали ко днищу телеги и принялись за свою дьявольскую работу.