Роберт МакКаммон - Река духов

«Ночная летунья» капитана Фалько сейчас находилась за сотни миль в Атлантике на миссии по возвращению бывшего раба Зеда на его племенную родину. Мэтью видел, как судно уходило прочь в то утро. Видел это и бывший владелец Зеда, эксцентричный коронер Эштон Мак-Кеггерс, стоявший рядом с Берри Григсби, на которой красовалось платье цвета апрельских лугов и гибкая соломенная шляпа, украшенная полевыми цветами. Мэтью тогда не раз бросал взгляды на Берри, но ни одного не получил в ответ. С другой стороны, чего он ожидал? Он вспомнил, что сказал ей не так давно… и одно воспоминание об этом лишало его дыхания, подобно мощному удару в живот.

Я был неправ, когда исповедовался тебе на корабле. Это была слабость, и я о ней сожалею. Потому что на самом деле ты никогда не была мне нужна. Вчера не была, сегодня не нужна и завтра не будешь, — в тот миг он увидел в ее глазах маленькую смерть… свою, по большей части.

Отлично, — ответила она тогда. — Отлично. Удачного тебе дня. — Она поспешила прочь, но, сделав ровно шесть быстрых шагов, вновь повернулась к нему, и по щекам ее побежали ручейки слез. Когда она сказала следующие слова, это прозвучало страшнее, чем весть о надвигающейся катастрофе. — Между нами все кончено.

Четыре слова. Таких коротких. Таких жутких…

Так чего же он ожидал?

Он играл и переигрывал эту сцену в тишине своей крохотной обители за домом Григсби, повторял ее снова и снова — во время бритья перед зеркалом или чтения при свечах, пока переворачивал страницы. Даже по дороге от дома до конторы эти слова следовали за ним, как молчаливые укоряющие тени. Не оставляли они его и тогда, когда он сидел в одиночестве у Салли Алмонд или в другом заведении. Эти слова не замолкали никогда — катастрофическим шепотом звучали над ухом, насмехались, злорадствовали…

Но сожалеть поздно — теперь осталось лишь завершить этот путь. Возможность сказать Берри то, что на самом деле хотел сказать, навсегда потеряна. А ведь ему так не терпелось объяснить, что до той поры, пока Профессор Фэлл жив — или хотя бы на свободе — ему, Мэтью, придется жить в ежедневном опасении, держать ухо востро и руку на пульсе, потому что невидимая длань Профессора могла в любую секунду всадить кинжал в его сердце, а также лишить жизни и всех, кого Мэтью имел неосторожность счесть близкими. О Хадсоне Грейтхаузе беспокоиться не приходилось — он ведь знал, на что шел, когда соглашался работать в агентстве «Герральд». Нет, больше всего следовало опасаться именно за Берри, которую Профессор Фэлл мог использовать в качестве средства отмщения. Мэтью уже приходилось раз вступать с нею на этот темный путь опасности, и он искренне жалел об этом, жалел, что никак не смог ее от этого уберечь. Поэтому он сделал самое большое и самое трудное, что было в его силах, дабы она оказалась в безопасности.

Поэтому теперь — молчание.

Поэтому — тишина.

Тишина, с которой Хадсон явно не дружил…

— Вот тебе и раз! — фыркнул Грейтхауз. — Это твоя возможность отвлечься и вдобавок к тому выполнить небольшое задание — пусть и не первостепенной важности. Я бы и сам взялся за него, будь моя дама более понимающей особой, а я — неплохим танцором и юным, как ты сейчас. Отличная работенка, на мой взгляд, а ты отбрыкиваешься от нее, как если бы я предложил тебе пудинг из лошадиного дерьма! Брось, Мэтью, в твоем графике пока не значится ничего жизненно важного, так что перестань строить из себя не Бог весть кого, поезжай в Чарльз-Таун и встряхнись, как следует! Сумеешь, наконец, выкинуть из головы этот клятый Остров Маятник, а плюс к тому заработать неплохие деньги на благо конторы. А всего-то и требуется, что сопроводить дочку одного богатея на… — он вновь сверился с письмом. — Бал Дамоклова Меча, — в уголках его рта показалась усмешка. — Хм, богатая фантазия у каролинцев, надо сказать. И, похоже, денег у них куры не клюют, иначе бы этот мистер Сэджеворт Присскитт нашел бы для своей дочурки кого-нибудь из местных сопровождающих. Но он предпочел обратиться к нам. Как думаешь, почему? — Хадсон вновь взглянул на Мэтью, на этот раз более многозначительно. — Неужели тебе не хочется узнать ответ?

— Мне хочется провести лето по-своему. У меня заготовлено несколько книг, которые не терпится прочесть… — говоря по правде, Мэтью действительно было интересно, что же такого таится за этим письмом. Однако после навязанного ему морского путешествия к Бермудам от одной мысли о любых новых поездках ему становилось не по себе. Его не оставляли воспоминания о том, как они с Берри работали на «Ночной летунье», и в собственных ночных полетах Мэтью все еще слышал призрачный колокольный звон корабля, гул и гудение ветра в трюме и скрип палубы судна. Временами ему казалось, что и его небольшая резиденция близ дома печатника раскачивается из стороны в сторону на волнах несуществующего моря.