Роберт МакКаммон - Река духов

Мэтью не понравилось, как это прозвучало.

— Что должно быть сделано? — обратился он к Пандоре, и голос его, несмотря на усилия сохранить его ровным, едва заметно дрогнул.

— Ты, — ответил огромный чернобородый человек, ткнув своим толстым пальцем с грязным ногтем в грудь Мэтью. — Должен умереть.

— Это… необходимо?

— Неизбежно, — ответствовало чудовище. — Итак. Перейдем к делу.

Он сунул руку в карман своего длинного видавшего виды плаща — который, как счел Мэтью, явно не приходился по сезону в эту жаркую пятничную ночь в конце июня — и извлек кожаные перчатки, не менее потрепанные жизнью и, кажется, частенько убиравшие полы свинарников и конюшен. Не тратя времени на раздумья, гигант резко одарил Мэтью двумя звонкими пощечинами — по левой и сразу же за ней по правой щеке. По всей комнате пронеслась волна взволнованных вздохов, как если бы сейчас присутствующим довелось испробовать изысканную отбивную, сплошь состоящую из восторга — ведь ни один джентльмен и ни одна дама были не в силах отказать себе в зрелище энергичной дуэли.

— Я вызываю тебя! — прорычал мужчина так, что от голоса его, казалось, затрещали стекла и задребезжали струны клавесина.

— Магнус Малдун! — окликнула Пандора Присскитт, щеки ее раскраснелись, став примерно одного оттенка с французским платьем со светло-розовыми, как самая красивая роза в Коллтон-Парке, рюшами. Длинные каштановые волосы чуть выбились из-под изящной золотой Р-образной заколки. — Я не допущу этого, слышишь?! Еще одного не будет!

— Еще одного чего? — порядком ошеломленно переспросил Мэтью.

— Еще одного покойника на моей совести, — ответила она, не сводя глаз с монстра, стоящего напротив. — Послушай меня, Магнус. Это должно прекратиться!

— Это прекратится. Когда все они будут мертвы.

— Ты не можешь убить их всех!

— Ошибаешься, — отрезал Магнус Малдун, и его стальные серые глаза поверх его острого носа и чудовищной бороды буквально пробурили дыру в Мэтью. — Я могу.

— Я думаю, — проговорил молодой решатель проблем из Нью-Йорка. — Что, кажется, подоспел только ко второму акту этой пьесы.

Он мельком взглянул наверх и невольно отметил, что среди транспарантов на кожаных шнурах висит большой расписной деревянный меч — символ ежегодного праздника в Чарльз-Тауне — один вид которого нынче приобрел куда более зловещий окрас.

— Итак, — раскатисто проговорил Магнус Малдун, не обращая внимания на выражение мольбы на лице Пандоры, а также на то, что девушка прикрыла грудь своего спутника рукой, будто могла таким образом защитить его. — Как вы хотите…

— Так, с меня довольно, — высказался пожилой джентльмен, возникнув близ человекоподобной горы. Он извлек из кармана своего темно-синего жилета пистолет и навел оружие прямо на окутанную облаком жужжащих мух голову Малдуна. — Вы сейчас же уберетесь с глаз моей дочери, иначе, клянусь Богом, прольется кровь!

Мэтью сразу показалось, будто его сюртук стал сидеть на тем теснее прежнего, и одна из пуговиц вот-вот может оторваться от напряжения. Воистину, во втором акте этой бесвестной пьесы он выступал центральным персонажем, однако при этом никто не потрудился предоставить ему ни содержания, ни текста. Он словно бы по собственному неведению вступил в ряды труппы артистов Чарльз-Тауна, тут же получил главную роль, но о том, в комедии он играет, или в трагедии, юного решателя проблем никто уведомлять не стал.

В начале лета 1703 года мир Мэтью Корбетта, едва миновавшего свой двадцать четвертый день рождения в месяце мае, балансировал на шаткой границе между событиями, сменяющимися резко и неожиданно, как ружейный выстрел, и днями тягучими, как ворчание склочного старика. Иногда он задавался вопросом — как правило, это случалось поздно ночью, перед отходом ко сну в его скромном пристанище в Нью-Йорке — как можно быть молодым и старым одновременно? В то же время на ум приходил ответ, что подобное сочетание в нем обусловлено теми трудностями, которые выпали на его долю, и именно бремя ответственности и тяжесть принятых решений чуть приглушала свет его юношеской эйфории и уверенности взглядов на мир. Внутренне Мэтью был много старше своих лет ввиду того опыта, который ему удалось приобрести. В ходе работы на филиал лондонского агентства «Герральд», специализирующегося на решении проблем, молодой человек успел пережить многое — от восторга и ликования до настороженности, отчаяния и почти смертельного ужаса. На этой работе ему уже не раз приходилось бывать на волосок от гибели: обычному человеку было бы и не упомнить всех случаев. Однако Мэтью — помнил, ведь именно так работал его разум. Его жизнь напоминала постоянную шахматную партию, где он сам был бессменным игроком, и он понимал, что за каждое свое действие несет определенную ответственность, как несет ответственность и во время партии, теряя какую-либо фигуру. Но самая главная игра еще не была сыграна — она лишь предстояла, и противником в ней выступала личность, нагоняющая страх, наделенная огромной властью, ныне известная как Профессор Фэлл, который неощутимо, исподволь днем и ночью наблюдал за результатами на турнирной таблице.