Клэр Уитфилд - Падшие люди

Супруга джентльмена, невысокая коренастая женщина, улыбалась, отчего на ее щеках сквозь румяна проступала сеточка вен. Наклонившись вперед, она поднесла очки к моей шее.

– Прелестное ожерелье, дорогая. У вас недавно был день рождения?

Я покачала головой.

– Камень в вашем ожерелье… по-моему, оливин носят те, кто родился в августе. – Она кивнула, уверенная в своем предположении.

– В самом деле? – Значит, не зря я подозревала, что прежде это украшение уже кому-то принадлежало. Я положила ладонь на сердечко. – Мой день рождения в январе.

В лице дамы отразилась озадаченность, но она все равно улыбнулась. Мужчины как раз закончили свою беседу, и нас развело в разные стороны. Меня и Томаса толпа понесла к выходу. Его рука в перчатке лежала на моей спине, подталкивала меня вперед. После разговора с пузатым джентльменом он еще больше помрачнел. Когда мы оказались один на один в экипаже, я не могла избавиться от ощущения, что меня приковали к склону просыпающегося вулкана. От Томаса исходил жар. Примостившись на краешке сиденья, я размышляла: спросить мужа, чем он расстроен, равносильно тому, что подразнить медведя; если не спрошу, он сочтет, что я к нему невнимательна.

– Что-то случилось? – поинтересовалась я.

Он выдавил из себя басовитый смешок, как будто играл на сцене.

– Это существо желает знать, что случилось. Скажи, зачем вообще спрашивать. – Это прозвучало не как вопрос.

Я уткнулась взглядом в колени. Что бы я ни сделала, ни сказала, ссора неизбежна. Нужно просто постараться быть тише воды ниже травы. Если ему не на что будет реагировать, возможно, его ярость истлеет сама собой. Мы ехали в молчании. Кеб громыхал по булыжным мостовым, и мы подпрыгивали и кренились с каждым толчком. Я отдалась на волю трясущегося экипажа, болталась туда-сюда, как тряпичная кукла.

– Если хочешь знать, – заговорил Томас, – тот джентльмен член правления больницы, и он сказал, что у меня появляется репутация ненадежного врача. Я отменил прием одному его другу. Тот – страшный нытик. Начитался про тропические болезни и теперь постоянно ищет их у себя, но в Лондоне заразиться ими невозможно. До него мне дела нет, но этот администратор занимает видное положение в группе врачей, с которыми я работаю вне больницы, и я не могу допустить, чтобы он плохо обо мне думал. Нужно как-то исправлять положение. Это просто несправедливо. Я безоговорочно выполняю все, что мне велят, а какой-то плаксивый старик распространяет обо мне слухи и губит мои шансы… Я этого не потерплю. Он сказал, что поставил меня в известность только из-за моего отца, он его знал. Вот и получается, отец мой давно в могиле, а все еще находит способ судить меня.

Я молчала, опустив голову.

– Что, даже ничего умного не посоветуешь? Не утешишь, как добропорядочная жена?

– Ты не думаешь, что он поступил благородно, предупредив тебя, чтобы ты мог развеять эти… ложные слухи?

– О, так ты считаешь, что он поступил благородно? Какой добрый человек! Сюзанна считает его добрым, – с издевкой крикнул Томас по-девчачьи визгливым голосом, затем продолжал: – Мне и так поручили выполнять для него работу конфиденциального характера, и я не вправе ударить в грязь лицом. А работа эта очень напряженная, Сюзанна. Я сознаю, что роль, которую мне отвели, ниже моего достоинства, но у меня нет выбора, если я хочу чего-то добиться и сделать карьеру. Деньги – это средство существования, а это не те люди, которых можно подвести.

Я понятия не имела, в чем заключалась эта его «другая работа», но расспрашивать о ней не собиралась.

– Но это же хорошо, правда, раз у него большие связи? Разве ты не к этому стремился? И потом, ты сам говорил, что за эту работу хорошо платят.

– Тебе это все равно, лишь бы я одевал тебя в дорогие наряды и меха.

– Томас, ты же сам настоял на покупке нового гардероба… – Выпитое вино притупило остроту восприятия, и я шагнула прямо в ловушку, что он для меня расставил.

Я замерла на полуслове с открытым ртом. Рукой в перчатке он наотмашь ударил меня по лицу. Я даже не вздрогнула, так быстро это произошло. Боль, словно огнем, обожгла щеку.

– Тебе нравится меня унижать, да? – Я не отвечала. – Я сказал: тебе нравится меня унижать, да? Я задал тебе вопрос.

Я сидела, отвернувшись от него, и он обращался к моему затылку. Одной рукой он схватил меня за волосы, рывком развернул и притянул ближе к себе.

– Я не хочу ссориться.

– Ты вообще представляешь, как ты позоришь меня? Люди смеются надо мной, потому что моя жена выбрала своим врачом еврея. Специально! Знала, что я буду выглядеть дураком.