Клэр Уитфилд - Падшие люди

– Миссис Ланкастер, у вас ко мне что-то еще? Я не пользуюсь репутацией блестящего собеседника, а за свои консультации беру почасовую оплату, так что, ради экономии денег мужа, лучше переходите сразу к делу.

Что ж, значит, к делу. И я сказала ему про Мейбл. Доктор Шивершев заявил, что девушки такой не знает, но он лгал: на Мейбл все мужчины обращали внимание. Я объяснила про офицера, побои, ребенка, хозяина лавки и его жестокосердную жену, – пожалуй, в несколько театральной манере, да и рассказ мой больше походил на сценку из представления Панча и Джуди. Доктор Шивершев слушал меня со скучающим выражением на лице, вообще никак не реагировал. Я не могла понять, находят ли несчастья Мейбл отклик в его душе или, когда я закончу, он заорет на меня.

– Почему вы обратились с этим ко мне? – наконец спросил доктор Шивершев. – Вы же знаете: то, о чем вы просите, незаконно.

Ответа у меня не было. А что я могла сказать? Что, по словам моего мужа, он питает слабость к шлюхам и абортам?

– Я видела вас в Чесоточном парке, и мне показалось, что вы не чужды сострадания. Вот и решила рискнуть. – Охваченная паникой, я с ходу прибегла к лести. Доктор Шивершев молчал. – Как вы поступите? Вышвырнете меня, вычеркнете из списка своих пациентов? Это небольшая цена в сравнении с той, какую должна заплатить Мейбл. Не вы, так кто-то другой согласится. Поспрашиваю, найду кого-нибудь.

– Ой, ради бога, миссис Ланкастер! Как вы себе это представляете? Будете ходить по Харли-стрит, упрашивая врачей сделать нелегальную операцию? Вы нас обоих поставите в опасное положение, и ради чего? Чтобы удовлетворить благородный порыв скучающей домохозяйки? Я сделаю вид, что этого разговора никогда не было. А теперь, прошу вас, заберите свою шляпу с моего стола.

Доктор Шивершев принялся что-то писать, игнорируя меня. Я не двигалась с места и капор со стола не взяла. Вцепилась в боковины кресла и закрыла глаза. Сидела так, наверное, целую вечность. Потом он кашлянул. Я подняла веки и увидела, что он смотрит на меня. Ноздри его раздувались.

– Так, миссис Ланкастер, хочу, чтобы вы поняли, – произнес доктор Шивершев, тыкая в мою сторону ручкой. – Наряду с группой своих коллег я иногда оказываю бесплатную медицинскую помощь: лечу заболевания кожи, деформации, врожденные дефекты, инфекции. За тем и приходил в тот церковный двор. Занимался там благотворительностью, да. Но для меня это не самоцель. Те люди – к несчастью для них – интересны мне в первую очередь с научной точки зрения. Миссис Ланкастер, я не Иисус Христос, хоть и иудей. Я – ученый. И вы, как никто другой, должны понимать образ мышления ученых – вы замужем за одним из них.

Он встал и принялся расхаживать туда-сюда позади своего стола. Я же будто приросла к креслу.

– Я не могу бросить ее на произвол судьбы.

– Можете. И бросите.

– Это мой долг.

– Миссис Ланкастер, ради бога, увольте меня от разглагольствований о христианском долге спасать людей от самих себя. Ваша одержимость – не более чем эгоистичная попытка потешить свое самолюбие при отсутствии настоящей цели.

Его слова меня разозлили. Я резко встала.

– Сэр, ваш покровительственный тон неуместен. Я веду речь не о Боге: Он дал ясно понять, что Ему нет дела до людских страданий. Я говорю о том, чтобы дать женщине шанс спасти саму себя. Вы же сами говорили про несчастных матерей, которые рожают несчастных детей в бедности. Так вот одна из них просит о помощи, готова принять трудное решение, мириться с его последствиями и нести всю полноту ответственности, а это куда больше, чем то, что когда-либо придется сделать отцу ее ребенка. Куда ей идти, этой женщине, доктор Шивершев? В Чесоточный парк? Вы помогли бы ей, если б нашли ее там?

Он по-прежнему стоял ко мне спиной, притворяясь, будто расставляет книги, но я знала, что он меня слышал. Наше прошлое, говорила Айлинг, существует лишь для того, чтобы напоминать нам о необходимости оставить его в прошлом. Только так можно освободиться от него. История Мейбл доктора Шивершева не растрогала, и тогда я поделилась с ним неприглядными подробностями собственной жизни. Рассказала, что мои родители не умирали от скарлатины и что я вообще понятия не имею, кто мой отец. Я родилась вне брака, моя мать тогда сама еще была ребенком. Рассказала, как мы с ней жили в убогой комнатушке в сырых трущобах Никола. Она занималась проституцией, и ее задушил один из клиентов. Мне самой с трудом верилось, что я произношу все это вслух. Впервые в жизни. Голос мой дрожал, словно я давилась словами.