Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Благодарю вас. Из ваших слов я узнал то, что хотел узнать. Я с самого начала счел вас образованным молодым человеком, свободным от застарелых предрассудков. У вас есть сомнения касательно ведьмовства, как и у меня. Рейчел Ховарт очутилась в тюрьме по ряду причин, не последней из которых является ее красота, оскорблявшая чувства местных толстух и уродин. Навредила ей и португальская кровь — это слишком близко к испанцам. Добавьте сюда тот факт, что Дэниел Ховарт был человеком примерно того же склада, что и Бидвелл, но без его обаяния. И у него, несомненно, были недруги среди местных.

— Вот как? — Мэтью быстро огляделся, проверяя, нет ли поблизости кого-нибудь, могущего их услышать. — По-вашему, его мог убить кто-то другой?

— Да. И Сатана тут ни при чем. Это сделал обычный человек. Мужчина либо физически сильная женщина, каковые здесь найдутся.

— Но мистер Гаррик видел миссис Ховарт и… кое-что еще… за амбаром.

— У мистера Гаррика мозги как решето, — флегматично констатировал Джонстон. — В данном случае под вопросом не столько ясность его зрения, сколько здравость рассудка.

— Тогда почему вы промолчали об этом в тот вечер за ужином?

— Чтобы оказаться в камере по соседству с Рейчел Ховарт? Это не та честь, какой я хотел бы удостоиться.

— Веселенькая заваруха, не правда ли? — произнес кто-то третий, останавливаясь рядом с учителем. Тщедушный торс доктора Шилдса прикрывала только ночная рубашка; его длинные волосы растрепал ветер, а его голубые глаза были увеличены овальными стеклами очков. — Пустая трата хорошей питьевой воды.

— Привет, Бенджамин, — с легким кивком сказал Джонстон. — Я было подумал, что вы не удосужились покинуть свою постель. Эти пожары в последнее время стали чем-то обыденным.

— То же самое я мог бы подумать и о вас. С другой стороны, на большой огонь смотреть все же интереснее, чем на гниющие посевы. — Он задержал взгляд на Мэтью. — Приветствую вас, молодой человек. Я слышал, вы вчера влипли в неприятную историю?

— Мелкое недоразумение, — сказал Мэтью.

— Трое суток в камере и три удара плетью — это и впрямь такая мелочь, что не стоит даже упоминания. Но вам не помешает со мной подружиться, потому что вскоре я буду лечить мазями вашу исполосованную спину. А где мировой судья?

— Почивает, — сообщил Джонстон, опередив Мэтью. — У него, как выяснилось, на редкость крепкий сон, которому не помеха всякие пожары в заброшенных домах.

— Ну да, он ведь долго жил в большом городе и приноровился спать при ночной кутерьме за окнами.

Шилдс взглянул на пожар, к этому времени окончательно вышедший из-под контроля. Бидвелл все еще отдавал команды и подгонял пожарных, но уже без прежней горячности. Мэтью увидел Николаса Пейна, который о чем-то коротко переговорил с Бидвеллом, и тот нетерпеливо махнул рукой в направлении своего особняка. После этого Пейн растворился в толпе зрителей. Также Мэтью отметил присутствие миссис Неттлз, закутанной в длинный черный плащ. Великан-тюремщик, мистер Грин, держался поодаль, покуривая трубку из кукурузного початка. Был здесь и Гаррик, казавшийся чрезвычайно встревоженным, а рядом с ним стоял Эдвард Уинстон в серой рубашке и мятых коричневых штанах, явно натянутых в большой спешке. Оглянувшись через плечо, Уинстон на пару секунд встретился глазами с Мэтью, а затем также смешался с толпой.

— Пойду-ка я домой, — заявил Джонстон. — От этой сырости у меня адски разнылось колено.

— Если хотите, могу дать вам новую порцию мази, — предложил Шилдс.

— Нет уж, увольте! Мэтью, если он будет лечить ваши раны той же дрянью из свиного жира, какой мажет мое колено, я вам искренне сочувствую. Советую заранее запастись бельевой прищепкой, чтобы зажимать ею ноздри.

Джонстон похромал прочь, но через пару шагов приостановился.

— Подумайте над моими недавними словами, молодой человек, — сказал он. — Было бы неплохо продолжить этот разговор после вашего выхода из тюрьмы.

— Что это за секреты, о которых мне не следует знать? — спросил Шилдс.

— Никаких секретов, Бенджамин. Я просто пытаюсь просветить молодого человека в некоторых вещах. Спокойной ночи.

С этими словами он развернулся и пошел дальше, тростью раздвигая толпу перед собой.

— Мне тоже пора в постель, — со вздохом молвил Шилдс. — Я провел долгий и трудный день у постели очередного умирающего. — Он криво улыбнулся. — Что поделаешь, такова жизнь в Новом Свете.

Через несколько минут после ухода доктора рухнула пылающая крыша дома. Туча искр взметнулась к небу, кружимая вихрем. Бидвелл перестал командовать, отступил от дома и замер, свесив руки вдоль тела. Один из пожарных плеснул в огонь последнее ведро и быстро ретировался, поскольку в этот же момент вся фасадная стена осела и завалилась внутрь дома.