Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Благодарю вас, — сказал Мэтью. — И… еще вопрос. Кто из них прибыл в Фаунт-Ройал раньше: мистер Пейн или доктор?

— Мистер Пейн, — ответила она. — Это было… где-то за пару месяцев до приезда доктора Шилдса. — Она уже поняла, что эти вопросы задавались неспроста. — Это касается Рейчел Ховарт?

— Нет, я так не думаю. Просто захотелось проверить одно свое наблюдение.

— Даю руку на отрез, тут нечто большее! — Она хитро улыбнулась. — Вы не можете оставить эту ниточку не распутанной, да?

— Я мог бы зарабатывать на жизнь плетением ковров из таких нитей, если вы намекаете на это.

— Ха! — выхаркнула она. — Надо думать, могли бы!

Однако ее улыбка продержалась недолго, а лицо, постепенно мрачнея, наконец приобрело свое обычное суровое выражение.

— Стало быть, ей теперь крышка?

— Но эта крышка еще не захлопнулась.

— То есть?

— То есть костер под ней ведь еще не зажжен… Но прошу прощения, мне сейчас нужно просмотреть документы. Спокойной ночи.

Мэтью забрал поднос с чайником и печеньем к себе в комнату, где наполнил чашку и сел перед открытым окном, поставив лампу на подоконник. Достал из коробки протоколы и начал читать их в третий раз, с самого начала.

К этому времени он мог бы уже цитировать эти тексты наизусть. И все же он чувствовал — или, скорее, надеялся, — что в словесных дебрях может мелькнуть дорожный указатель, подсказывая новое направление поиска. По ходу дела он отхлебывал чай и жевал печенье. Хозяин дома пировал в таверне Ван Ганди, о чем Мэтью сообщил доктор Шилдс, который днем видел там Бидвелла весело чокающимся с Уинстоном и еще несколькими мужчинами.

Он дочитал — в третий раз — показания Джеремии Бакнера и потер пальцами глаза. Сейчас он и сам охотно пропустил бы кружечку, да только крепкий напиток подействует на него расслабляюще и затуманит зрение. Эх, ему бы хоть одну ночь спокойного сна, без мыслей о горящей на костре Рейчел!

Или просто без мыслей о Рейчел. Хотя бы так.

Он вспомнил слова Вудворда: «Помочь ей. Установить истину. Принести пользу. Называй это как хочешь… Рейчел Ховарт — твоя ночная птица, Мэтью». Возможно, судья был прав, но не в том зловещем смысле, какой он вкладывал в эти слова.

Мэтью ненадолго прикрыл глаза, давая им отдых, а затем возобновил чтение, подкрепляясь чаем. Теперь он углубился в показания Элиаса Гаррика о той самой ночи, когда он проснулся и… Погоди-ка, подумал Мэтью. Это странно.

Он еще раз перечитал этот отрывок. «В ту ночь меня мутило, и я вышел из дома, чтоб отрыгнуть какую-то дрянь, которую съел накануне. Было тихо. Повсюду такая была тишина, будто весь мир даже вздохнуть боялся…»

Мэтью сменил позу в кресле, распрямляя спину. Потянулся к лампе и придвинул ее поближе. Потом перебрал предыдущие листы и вернулся к показаниям Джеремии Бакнера.

Вот оно, это место.

«Мы с Пейшенс легли спать в обычное время. Она погасила лампу. А потом… Не знаю, сколько прошло времени… Я вдруг слышу свое имя. Открываю глаза — вокруг тишина и тьма кромешная. Я, значит, жду и прислушиваюсь. Ничего. Тишь такая, будто во всем мире вообще не осталось звуков, окромя моего дыхания. И вдруг… снова кто-то назвал меня по имени. Я глянул на звук и у изножья кровати увидел ее».

Мэтью торопливо отыскал начало рассказа Вайолет Адамс о посещении дома Гамильтонов. Провел пальцем по нужной строке, и сердце гулко заколотилось в груди.

«А в доме ни звука. Так тихо… что слышно, как я дышу, и больше ничего».

Три свидетеля.

Три отдельных допроса.

И везде говорится о необычайной тишине. А также о собственном дыхании как единственном звуке… Случайно ли такое совпадение? И еще упоминание о «всем мире» у Бакнера и у Гаррика — с чего бы им прибегать к одинаковым и столь нехарактерным для обоих образным выражениям?

Разве что… сами того не осознавая… все свидетели лишь повторяли то, что им ранее кто-то внушил.

По спине Мэтью пробежал холодок. Зашевелились волосы на затылке. Он понял, что только что узрел призрака, за которым в последнее время охотился.

Осознание было ужасающим. Ибо темная громадность и непостижимое могущество призрака намного превосходили все его самые смелые догадки. И этот призрак маячил за спинами Джеремии Бакнера, Элиаса Гаррика и Вайолет Адамс, когда они давали показания в тюрьме.

— Боже мой! — прошептал Мэтью, широко раскрывая глаза.

Похоже, призрак мог проникать в сознание свидетелей, диктовать им слова, управлять эмоциями и внушать ложные воспоминания. Все трое были не более чем куклами из плоти и крови, сотворенными рукой Зла, а это уже выходило за пределы воображения Мэтью.