Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Что именно?

— Говоря сейчас об источнике, я вспомнил, что мне уже задавали похожие вопросы.

В Мэтью сей же миг проснулся инстинкт ищейки.

— Кто это был?

— Это был… землемер из города. Где-то через год после того, как мы начали строительство. Он наносил на карту путь от Чарльз-Тауна до этого места и заодно вызвался составить карту Фаунт-Ройала. Помню, его тоже интересовала глубина источника.

— Он сделал замеры?

— Да. К несчастью, в нескольких милях от наших ворот на него напали дикари и захватили все его инструменты, так что я поручил Хэзелтону снабдить его веревкой с грузом на конце. Также для него построили плот, чтобы он мог промерять дно в разных местах озера.

— Вот оно что, — тихо произнес Мэтью; во рту у него разом пересохло. — Землемер без инструментов. Ну и как, он определил глубину источника?

— Насколько помню, в самом глубоком месте оказалось футов сорок.

— Этот землемер путешествовал в одиночку?

— Он приехал один. Верхом. Помнится, он рассказывал, что дикари слишком увлеклись дележом его вещей и это позволило ему удрать, сохранив скальп на черепе. А при его густой бородище они могли бы еще и лицо ему ободрать вдобавок.

— Густая борода… — повторил Мэтью. — Он был стар или молод? Высокий или низкорослый? Худой или толстый?

Бидвелл был совсем сбит с толку.

— Я гляжу, тараканы в твоей башке плодятся без устали. К чему ты клонишь на этот раз?

— Мне бы очень хотелось это узнать, — стоял на своем Мэтью. — Каков был его рост?

— Ну… кажется, повыше моего. Я мало что запомнил, кроме его бороды.

— А какого она была цвета?

— Вроде бы… темная. Возможно, с проседью. — Он сердито насупился. — Ты же не думаешь, что я в деталях запомню внешность человека, приезжавшего сюда совсем ненадолго четыре года назад? В чем смысл твоих дурацких вопросов?

— А где он ночевал? — продолжил Мэтью, невзирая на растущее раздражение Бидвелла. — В этом доме?

— Я предложил ему комнату. Но он отказался и попросил одолжить ему палатку. В ней он и провел две или три ночи. Насколько помню, дело было в начале сентября, и погода стояла теплая.

— Дайте угадаю, где он поставил палатку, — сказал Мэтью. — На берегу озера?

— Вполне возможно. И что с того?

Бидвелл склонил голову набок; его ноздри были облеплены табачными крошками.

— Я обдумываю одну теорию, — пояснил Мэтью.

Бидвелл хихикнул — неожиданно тоненьким голосом, почти по-женски, что заставило его покраснеть и закрыть рот ладонью.

— Теория, значит, — повторил он, готовый рассмеяться вновь. Усилия, которые он прилагал для того, чтобы сдержать рвущееся наружу веселье, были так велики, что у него затряслись челюсти и туго набитый лепешками живот. — Бог мой, у тебя что, и дня не проходит без какой-нибудь новой теории?

— Смейтесь на здоровье, только скажите мне вот что: на кого работал этот землемер?

— На кого? Погоди-ка… у меня на сей счет есть теория! — Бидвелл выпучил глаза с притворно-многозначительным видом. — Думаю, он работал на Совет по землеустройству! Есть такой административный орган, знаешь ли!

— Значит, он сказал вам, что работал на этот Совет?

— Да чтоб тебя, юнец! — взревел Бидвелл, ибо прочная шхуна его долготерпения напоролась-таки днищем на риф. — Хватит с меня этой чуши!

Обогнув Мэтью, он вышел из банкетного зала. Но Мэтью увязался за ним.

— Сэр, прошу вас! — говорил он, пока Бидвелл шел к лестнице. — Это важно! Землемер назвал вам свое имя?

— Отстань! — буркнул Бидвелл, начиная подъем по ступеням. — Похоже, ты окончательно спятил!

— Его имя! Вы можете вспомнить имя?

Бидвелл остановился, понимая, что не сможет легко отделаться от этой блохи, вызывающей у него невыносимый зуд. Он повернулся к Мэтью, сверкая глазами.

— Нет, не помню! По городу его водил Уинстон! Его и допытывай, а меня оставь в покое! Честное слово, от твоих приставаний сам Сатана стал бы искать убежища в церкви! — Он нацелился пальцем в молодого человека. — Но ты не испортишь мне этот славный день, нет уж, сэр! Хвала Господу, вновь сияет солнце, а когда проклятая ведьма сгорит дотла, этот город снова пойдет в рост! Так что отправляйся в тюрьму и передай ей, что Роберт Бидвелл никогда не проигрывал, и он не проиграет и теперь!

Внезапно наверху лестницы появилась фигура. Мэтью увидел ее раньше, а внезапно изменившееся выражение его лица побудило Бидвелла обернуться.

Вудворд опирался о стену, а его кожа была почти того же цвета, что и его заляпанная кашей полотняная ночная рубашка. Осунувшееся лицо потно блестело, в глазах застыла боль.