Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— В это я не верю, — закончил он.

То, что затем очень тихо произнесла Рейчел, заставило его желудок сжаться в болезненном спазме.

— А что, если вы ошибаетесь? Вдруг вы в этот самый момент находитесь под моим заклятием?

Мэтью хорошенько подумал, прежде чем ответить.

— Да, я могу ошибаться. Но если Сатана является вашим хозяином, он явно не дружит с логикой. Он требует вашего освобождения из тюрьмы, хотя сам же приложил массу усилий, чтобы вас сюда засадить. И если он поставил себе целью уничтожить Фаунт-Ройал, то почему бы разом не спалить весь город, вместо того чтобы тут и там жечь отдельные пустые дома? Разве Сатану должно заботить отсутствие или наличие людей в сжигаемых им домах? И какой смысл ему выставлять эту троицу демонов напоказ, как в спектакле? Зачем вам появляться перед Джеремией Бакнером и приглашать его в свидетели ночной оргии, одно только описание которой с гарантией отправит вас на костер?

Он помолчал, но не дождался ответа.

— Да, Бакнер поклялся на Библии. Он мог искренне верить, что все им увиденное — правда. Но у меня такой вопрос: что, если эти двое мужчин и маленькая девочка видели картины, казавшиеся им реальными, но на самом деле бывшие хитроумной фикцией? Это нечто большее, чем сновидение, потому что Вайолет Адамс уж точно не во сне посещала тот дом среди бела дня. Кто может создать такую фикцию и как можно придать ей такое правдоподобие?

— Не представляю, чтобы человек был на такое способен, — сказала Рейчел.

— Я тоже, но я уверен, что это каким-то образом было сделано. Моя задача: прежде всего разобраться со всеми «как». Потом дойдет очередь до «почему». А уже с опорой на первые два ответа я надеюсь добраться и до третьего: «кто».

— А если вы не сможете это выяснить, что тогда?

— Тогда… — Мэтью помедлил, не желая произносить то, что вертелось на языке. — Прежде чем думать о переправе, надо хотя бы дойти до реки.

Рейчел молчала. Притихли даже немногие крысы, вернувшиеся в свои норы после устроенного Линчем побоища. Мэтью вновь лег, пытаясь привести в порядок свои мысли. Раскаты грома приближались и набирали силу, сотрясая землю чуть не до самых глубин.

— Мэтью? — подала голос Рейчел.

— Да.

— Не могли бы… не могли бы вы взять меня за руку?

— Простите? — Он не был уверен, что правильно ее расслышал.

— Вы не могли бы взять меня за руку? — повторила она. — Всего на минуту. Мне не по себе во время грозы.

— А! — Его сердце забилось сильнее. Он представил себе, с каким подозрением отнесся бы к такой просьбе судья Вудворд, но почему он должен отказывать ей в столь скромном утешении? Он приблизился к решетке между камерами, но в темноте не смог найти Рейчел.

— Я здесь. — Она сидела на полу.

Мэтью также сел. Ее рука просунулась между прутьями, поискала и дотронулась до его плеча.

— Вот так, — сказал он, беря ее за руку.

Когда их пальцы переплелись, Мэтью словно обдало жаром, который в первый миг показался почти нестерпимым, но затем начал ослабевать, в то же время как будто распространяясь вверх по предплечью. Его сердце барабанило так отчаянно, что Мэтью невольно подивился: неужели она не слышит этот боевой марш, гремящий у самого ее уха? Затем ему пришло в голову, что для нее это может стать последним дружеским рукопожатием в жизни.

Вновь грянул гром, и вновь содрогнулась земля. Мэтью почувствовал, как инстинктивно напряглась рука Рейчел. Он не мог избавиться от мысли, что всего через семь дней она будет мертва. Она превратится в кучку костей и пепла, и ничего не останется от ее голоса, от ее прикосновений, от самой ее сущности. Ее прекрасные янтарные глаза будут выжжены напрочь, ее эбеновые волосы сгинут в пламени.

Через семь дней.

— Вы не могли бы лечь рядом со мной? — спросила Рейчел.

— Что?

— Вы не могли бы лечь рядом?

Ее голос звучал устало, как будто с завершением судебного процесса иссякли и ее душевные силы под натиском свидетельств обвинения.

— Быть может, я смогу заснуть, если вы будете держать меня за руку.

— Хорошо, — сказал он и откинулся на спину, не выпуская ее руки. Она также легла, вытянувшись вдоль решетки, — так близко к Мэтью, что он ощутил тепло ее тела даже сквозь грубую мешковину.

Гром повторился, на сей раз еще ближе и сильнее. Рейчел крепко — почти до боли — стиснула его руку. Он не сказал ничего, потому что оглушительный стук сердца делал речь попросту невозможной.

Какое-то время гроза бесчинствовала в Фаунт-Ройале, словно вконец распоясавшийся молодой буян, а затем начала удаляться к океану, по ходу превращаясь в дряхлеющего ворчливого старца. Руки двух узников оставались сцепленными, даже когда сон повел каждого из них своей дорогой. Один раз Мэтью проснулся, вслушиваясь в безмолвную тьму. Сознание его еще не совсем прояснилось, и потому он не был уверен, действительно ли в этой тишине раздался сдавленный всхлип.