Игорь Москвин - Убийство в Невском переулке

— Вы, господин Лапп, подозреваете Цехановича в совершении преступления или считаете его жертвой какого-либо шантажа, косвенно замешанным в столь неприглядную историю?

— У меня есть определенная линия, которой я придерживался в расследовании, — хитрая улыбка пробежала по губам. — Но я предпочитаю, чтобы вы сами провели следствие и представили результаты. Я же, честно скажу, зашел в тупик.

— Я вас понял, — Миша поднялся, — тогда разрешите мне приступить незамедлительно, видите ли, меня ждут дела в Петербурге.

— КАКОВ ФРУКТ, — СКАЗАЛ Иван Александрович. — Я, мол, следствие вел, а теперь разбирайтесь сами. Ну и ну, — возмущался чиновник.

— Да бог с ним, чай не в первый раз начинать сначала.

— Вам виднее.

— Давайте, любезный Иван Александрович, прокатимся в Государственный банк, с него-то все началось.

— Как скажете, Михаил Силантьевич.

СТАТСКИЙ СОВЕТНИК КАРЛ Федорович Ауер, управляющий Виленским отделением Государственного банка, состоял в должности с 1869 года, но так и не привык к уездному городу. Вроде бы и хозяин, ближайший надзирающий чиновник в столице, ан нет, он постоянно чувствовал себя неуютно.

Принял он сыскного агента и чиновника при губернаторе в кабинете, распорядился принести чаю.

— Не миновала чаша алчности и наше заведение, — пожаловался Карл Федорович. В свои шестьдесят четыре выглядел он молодцевато, форменный китель сидел как влитой, казалось, что управляющий родился в нем. Седина посеребрила виски и небольшую клинышком бородку. Вопреки существующей моде подражать государю, статский советник прической и растительностью на лице более походил на бывшего французского императора Наполеона III. — Тем паче не думал, что господин Цеханович способен на такой гнусный поступок, недостойный дворянина.

Миша терпеливо выслушивал господина Ауера.

— Вы же принимали такого господина на службу? — Оказывается, Иван Александрович несдержан, отметил про себя Миша.

— Да, но… — побагровел статский советник. — Не я воспитывал такого господина.

— Давайте перейдем к делу.

— Да, да, — поддержал Карл Федорович Жукова. — Дело прежде всего.

— Господин Ауер, мой недостаток — молодость, но смею уверить вас, что сыскной опыт у меня немалый, — заверил помощник Путилина и, заметив недоверие во взгляде управляющего, добавил: — Поэтому-то меня и командировали в ваши края.

— Понимаю, — Карл Федорович провел рукой по носу. — Спрашивайте, молодой человек.

— Расскажите о самом преступлении.

— С чего начать? — господин Ауер спросил самого себя. — Пожалуй, с того, что пятнадцатого числа я получил телеграмму, что мне надлежит приехать в столицу по неотложному делу. В тот же день вечерним поездом я отправился в Петербург. Исполняющим обязанности управляющего мною был оставлен Иоаким Сергеевич Аладжанов.

— Извините, Карл Федорович, ежели я буду вас перебивать вопросами.

— Ничего, ваше право, вы же ведете следствие.

— Скажите, ранее вы оставляли господина Аладжанова за управляющего?

— Не один раз.

— Прошу вас, продолжайте.

— Я вернулся двадцать второго числа, Иоаким Сергеевич мне доложил о произошедшем за время моего отсутствия. В том числе и о том, что господин Цеханович попросил два дня, чтобы навестить мать, но так на службу и не прибыл. Я послал на квартиру, где проживал Цеханович, сотрудника. Он вернулся с известием, что хозяин, некий Грушевский, давно не видел жильца. Смутное подозрение шевельнулось в моем сердце, и я приказал произвести ревизию, во время которой было мною обнаружено исчезновение пакета с десятью облигациями внутреннего займа в десять тысяч каждая. После обнаружения кражи я обратился к приставу второго участка Александру Васильевичу Мельникову, который распорядился вскрыть комнаты господина Цехановича. Там были обнаружены пятна крови и раскиданные вещи. Это все, что мне известно.

— Скажите, давно ли служит в банке Цеханович?

— С февраля прошлого года.

— Не знаете, с кем он поддерживал дружеские отношения?

— На этот вопрос я ответить не могу, ибо не знаю.

— Что бы вы могли рассказать о нем?

— Плохого ничего. Хороший работник, исполнительный, всегда аккуратен, вежлив, не замечал я за ним порочных наклонностей.

— Не сотрудник, а ангел, — усмехнулся Иван Александрович.

— Да, ангел, и мне кажется, что он попал в бедственное положение, а может быть, — Карл Федорович перекрестился, — и того хуже. — Он замолк на некоторое время, потом добавил: — Я боюсь, что с Цехановичем стряслось что-то ужасное, ведь кровь в комнатах.