Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

– Думаете, красные командиры дали бы вам такой приказ? – усмехнулся Яковлев.

– А ты, майор, разве не знаешь, что они тоже расстреливают пленных?

– По службе своей, я просто должен знать. Да, расстреливали. Сейчас предпочитают убеждать и перетаскивать пленных на свою сторону. И солдат, и офицеров, причём, успешно.

– Троцкий децимацию 64ввёл, – вставил остывший Мейбом. – Против своих! Не слышал?

– Слышать – да, слышал. Но сам не видел и свидетели ни мне, ни моим коллегам по разведке пока не известны.

– Сам же признался – «пока»! – буркнул Мейбом.

Не ответив, Яковлев поманил официанта. Взял счёт, мельком глянул в него и бросил на стол. Достал из новенького кожаного бумажника четыре «сибирки» по тысяче рублей.

– За всё, что на столе. Сдачу себе оставь, любезный.

И не обращая внимания на благодарные поклоны официанта, сказал штабс-капитану, доверительно склонившись к нему:

– Скажу только для вас, по секрету: каждый день от нас к красным переходит все больше людей – и мобилизованных и даже добровольцев. Поток будет только увеличиваться. А теперь представьте себе на минутку: вы освобождаете Веру и уходите вместе с ней…

Тут он встал, коротко кивнул и бодро попрощался:

– Желаю вам разбить всех ваших врагов!

На улице он пожалел о своих последних словах насчёт перебежчиков. Интересно, захочет ли Мейбом донести в контрразведку о странном английском майоре, позволившем себе высказываться на грани опасного. Пожалуй, нет, не захочет. Капитан, как это бывает почти у всех русских за выпивкой, раскрыл душу перед незнакомцем, чтобы в пьяном порыве облегчить совесть. А то, что собеседник попался случайный, очень хорошо. Уйдёт незнакомец, унесёт с собой часть душевного груза и больше никогда не встретится, не напомнит о минуте слабости. Нет, Мейбом не пойдёт к Зайчеку. Хотя бы из традиционного презрения русского офицера к доносчикам, шпионам и сыскарям. Кроме того, штабс-капитан получил бесплатную выпивку – как же теперь доносить на угостившего? Нехорошо, не по-русски это. Не донесёт.

Яковлев теснее прижал к себе Новосильцеву. Похудела. Но живот с каждым днём выступает всё больше. Под глазами у нее тени от мягкой дорожной пыли, губы слегка приоткрыты, дышит глубоко и размеренно. Значит, уснула по-настоящему.

Всю ночь они мотались в автомобиле по адресам, где австрийцу Кнобельцу и Чудинову обещали бензин в дорогу, но без толку. И только в последнем месте, на военном складе, свой человек снабдил их бензином – тайно вынес две канистры. Но ждать его пришлось три часа и выехать сразу, не спавшими и голодными. Надо бы часа через два остановиться, перекусить и немного отдохнуть. А потом у какого-нибудь разъезда или на станции, где паровозы берут уголь и воду, договориться с командиром чешского эшелона, идущего на Владивосток, чтобы взял офицеров империи, правительство которой твёрдо обещало чехам после победы собственное государство.

Капитан Малиновский дополнительно снабдил Яковлева особым мандатом: командование Добровольческой русской армии, деникинской, подтверждало следование английского офицера Селиванова по важному спецзаданию во Владивосток. Всем государственным и военным учреждениям Сибири и Дальнего Востока предписывалось оказывать майору Селиванову всяческую поддержку, в том числе военную. Но самое главное, местный фальшивомонетчик Бляхман за сутки состряпал по образцу, добытому Малиновским, настоящее личное удостоверение английского военнослужащего из деликатной организации – недавно созданной SIS/Military Intelligence MI-6, внешнеполитической разведки министерства иностранных деле Соединённого Королевства. Такого офицера лучше не задерживать, не проверять и вообще с ним не связываться: разведчики всех стран не любят, когда ими чересчур интересуются.

Надо было отправляться в путь сразу, лучше всего – той же ночью 17 июля. Если бы не Анастасия.

– Мы не можем бросить девочку, – заявила Новосильцева. – Я такого себе никогда не прощу. И тебе.

– Что мы можем? – спросил Яковлев. – Она в розыске, ЧК прочёсывает и город, и окрестности.

– Надо взять её с собой.

– В таком состоянии? – возразил Яковлев. – Как ты её будешь лечить в дороге? И кормить? И водить в известное место? Она даже ходить не может.

Когда её вывезли из леса, девушка ещё несколько часов была в сознании – в состоянии психического шока, который притупляет восприятие, глушит на время физическую и психическую боль. Хоть и с трудом, путано, рассказала, как побывала в аду. Жизнью она обязана сестре: Татьяна упала на нее и закрыла от выстрелов. После чего несчастная впала в кому.