Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

Юровский перевёл взгляд на Труппа, и тот виновато кивнул.

– Прошу меня извинить, конечно, – сказал Юровский. – Нужно навести порядок. Это будет возможно только завтра. Я дам распоряжения. А сегодня пришлю помыть полы и прибрать у вас. Пока же советую такой безотказный способ – я его сам испробовал, когда содержался в царской… – он бросил искоса быстрый взгляд на Николая, – то есть в старорежимной тюрьме. Нужно ножки кровати на ночь поставить на блюдечки с водой. Клопы плавать не умеют.

– Замечательно! – восхитилась Мария. – Вот и посмотрим! Проведём опыты.

– Но имейте в виду, – предупредил Юровский. – Клоп – тварь сообразительная. Когда увидит, что через воду ему на вашу постель не проникнуть, он попытается добраться до вас по воздуху.

– А разве они летают? – спросил Алексей.

– Не летают, а падают, – пояснил Юровский. – Заберутся по стенке на потолок и падают прямо на вас. Настоящие эксплуататоры, – усмехнулся Юровский. – Как при старом режиме.

Александра слушала с нарастающим ужасом. Что такое клоп, она прекрасно знала с детства – этот враг человеческий очень любит огромные пуховые перины, без которой не может ни одна немецкая семья, даже самая бедная. Истинное наслаждение сном она испытала только в России.

И, отвечая, прежде всего, Александре, Юровский ещё раз заверил:

– Прошу вас не беспокоиться. Сегодня ночью вам поможет моё средство, а завтра вас уже ни один клоп не тронет.

И поняв, как двусмысленно прозвучало его обещание, он согнал со своего лица всякое выражение. Александра, всегда отличавшаяся необычайно тонкой интуицией, почувствовала лёгкий, почти ещё не осознанный ею укол тревоги.

– Ну, что же, – поспешно перевёл разговор на другую тему комендант. – Приступим к нашему приятному ежедневному ритуалу?

– Как будет угодно, – кивнул Николай.

Трупп принёс и поставил на стол шкатулку, опечатанную сургучом. Там были драгоценности семьи, которые не успела разворовать авдеевская шайка.

Когда Авдеева сменил Юровский, новый комендант сразу заявил:

– О кражах забудьте. Виновные наказаны. Большая часть их расстреляна.

И, не обращая внимания на ужас, охвативший всех Романовых, спокойно продолжил:

– Тем не менее, «Ordnung muß sein!» 55Не возражаете?

Александра энергично закивала:

– Natürlich, natürlich! Коньечно! Всегда дольжен sein!

– Вот и хорошо! – одобрил Юровский. – В этом ящике вы будете хранить все свои драгоценности. Мы составим опись, запечатаем и будем проверять их наличие каждый день. Кроме меня, никто не имеет права нарушить печать – это будет считаться преступлением против постановления советской власти.

– И мы тоже не имеем права? – спросила озадаченно Татьяна.

– И вы тоже, – ласково улыбнувшись, подтвердил Юровский. – И вас расстреляют. Закон обязателен для всех.

– Но… – запротестовал Николай. – Это ведь наши личные вещи!..

– Вы в этом уверены? – удивился Юровский. – Мне кажется, этот вопрос ещё не решён. Это всё – валютные ценности. И государство ещё не решило их судьбу – конфисковать или оставить. А пока нужно подчиниться правилам содержания арестованных. В царских, то есть старорежимных тюрьмах арестованным и заключённым не разрешалось при себе держать подобные вещи. Я думаю, это было правильно. Как вы считаете, Николай Александрович? – учтиво спросил он Николая.

– М-м-м, – только и смог выговорить Николай.

– Вы раньше сидели в царских тюрьмах? – не скрывая насмешки, спросил Юровский.

– М-м-м-м, – снова извлёк из себя Николай.

– Понятно. А я сидел. И тюремные правила при царизме знаю, – заявил Юровский. – Это были обоснованные и разумные правила.

– Aber! Но!.. – вступила в разговор Александра. – Как ше мене снять этот Ring, этот колец? – она показала обручальное кольцо, впившееся в опухший палец правой руки. – И этот? – она показала перстень на левом указательном пальце. – Я никогда могу снимать! Finger 56распухаль! Надо рубать палец? Да?

– Не надо, – успокоил её Юровский. – Есть получше способы. Ежели пожелаете, то фельдшер может его просто вам отрезать – быстро и красиво! И, главное, гигиенично. А то и я могу. Я тоже учился на фельдшера. Правда, практики никакой. На вашем пальце заодно и попрактиковался бы.

Александра беспомощно посмотрела на мужа, сердце её стало расширяться и замерцало в аритмии.

Николай молча уставился на Юровского, язык у него стал шершавым, как точильный камень для сабли. Девочки тоже застыли, оглушённые предложенной любезностью, и только Алексей прожёг коменданта взглядом, полным ненависти. «Ого! – подумал Юровский. – Да ты, оказывается, зверёк. Зря я за тебя так хлопотал. Что бы ты со мной сделал, если бы тебе досталась власть? Как расправлялся бы с революционерами? Хотя… с другой стороны, мальчик хочет защитить мать – понятно, естественно… Правильно. Хороший сын». И добавил: