Ворота оказались без замка.
Снова раздался смех во дворе – теперь громкий, издевательский, и Яковлев озадаченно остановился.
– Что-то не так… – пробормотал Гончарюк.
Неожиданно взревел мотор, распахнулись ворота. Медленно выехал бортовой полуфиат, загруженный доверху. Проехав несколько метров, остановился.
В неверном свете уличного электрического фонаря Яковлев рассмотрел содержимое кузова.
Сначала он решил, что грузовик забит манекенами, какие обычно стоят в витринах лавок, продающих готовое платье. «Зачем им манекены?» – удивился Яковлев. Они были уложены ногами вперёд, так что хорошо были видны парики манекенов – три седых на полу кузова, сверху три русых, а один вообще без парика, сверкнул гуттаперчевой головой. На самый верх был брошен небольшой манекен, очевидно, подростка, в военной гимнастёрке, бриджах и сапогах. Яковлев прищурился, пытаясь внимательнее рассмотреть содержимое кузова, но вдруг понял: грузовик везёт не манекены.
Комиссар вздрогнул и отчаянно посмотрел на матроса. Тот растерянно кивнул – он тоже всё понял.
– И хлопчика не пожалели!.. – вырвалось у матроса.
– Молчи, Митрофаныч! – яростно шикнул комиссар.
Грузовик постоял некоторое время, потом водитель сильно газанул два раза.
– Эй, эй! – раздались крики со двора. – Стой, Люханов! Погодь!..
К водителю поспешил рабочий, на поясе – пистолет в кобуре. Яковлев узнал Павла Медведева, начальника караула. С ним вышли ещё двое.
– Погодь малёхо… – озабоченно сказал Медведев водителю. – Клещев и ты, Якимов! Быстро в кладовую, возьмите там штуку сукна. Накрыть их, не след так везти.
Когда трупы были укрыты сверху серым солдатским сукном, Медведев скомандовал шофёру:
– Пошёл! Да поаккуратнее. Не растряси.
– Покойников? – поинтересовался водитель.
– Покойники – всё ж не дрова… Да чтоб по дороге не выпал кто.
Грузовик снова газанул и двинулся по переулку в объезд дома к площади, окутав всё вокруг удушливым дымом изношенного мотора. И снова крик:
– Стой, Люханов! Стой, сукин кот!
– Ну? – водитель высунул голову из окна кабины.
Из ворот выбежали несколько красноармейцев, впереди – высокий и худой рабочий в смазных сапогах, кавалерийских галифе, в рабочей поддёвке. За поясом у него тускло мигнули в белесом свете два маузера. Лицо худое, нервное. Волосы до плеч, как у актёра, развевались на ходу.
Его Яковлев сразу узнал: Пётр Ермаков. видный местный большевик, военный комиссар Верхне-Исетска.
– Куда рванул, Люха?! Контра белогвардейская – застрелю! – он выхватил маузер.
Мотор чихнул и заглох. Снова в окне показалось лицо водителя – теперь побледневшее, испуганное.
– Никуда я не рванул, Захарыч!.. Куда? Да с таким грузом… Вот, тормознул, стою, команды твоей жду, – оправдывался Люханов.
– Ждёшь? Ну, жди, – остывая, подошёл к машине Ермаков.
– Да куда ехать-то?
– Всё сейчас узнаешь. Сколько человек в кабину берёшь?
– Одного. Можно двух, если второй на подножку.
– Сейчас ещё сколько там коробков 47пригонят. Вместе и поедем. Свадебным поездом, – хохотнул он.
Из боковой улицы вылетели со свистом и разбойничьим гиканьем четыре брички и заняли всю площадь. За ними на громадном пегом мерине появился матрос. При каждом шаге лошади всадник подскакивал, шлёпаясь о жёсткое кавалерийское седло, по правому колену его била деревянная кобура маузера.
Присмотревшись к верховому, Павел Митрофанович, прошептал:
– Знаю моремана: Ваганов из Кронштадта. Упёртый эсер. После шестого числа 48к большевикам перекинулся.
Из пролёток спрыгнули пять красноармейцев и двое рабочих и сгрудились вокруг Ермакова. Тот долго объяснял им что-то вполголоса. Потом махнул маузером и скомандовал, отправляя пистолет за пояс:
– Вперёд! В последний путь сатрапов отправляем!
Первым во главе колонны прошлёпал на мерине матрос Ваганов, за ним загремели колёсами по булыжнику брички. Подкованные копыта высекали и разбрасывали жёлтые искры, которые исчезли, когда лошади сошли на грунтовку Вознесенского проспекта. Двинулся полуфиат, переваливаясь и скрипя рессорами.
– Куда они? – спросил матрос Гончарюк.
– Выясним, – произнес комиссар и зашагал в переулок к автомобилям. – А сейчас уходим.
– Как же так?… – растерянно говорил матрос, плетясь вслед за комиссаром: у него почему-то стали подгибаться колени. – Что ж не так у нас вышло, товарищ комиссар?
Он догнал Яковлева и едва не отшатнулся, когда комиссар резанул его взглядом, полным ярости.
Читать дальше