Валентин Лавров - Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа

Прислуга была подобрана соответствующая. Кроме хозяйственной обслуги имелись статный швейцар — румянощекий красавец по имени Гуго, и очаровательная горничная Катрин. Они были помолвлены и теперь копили деньги на совместную жизнь.

Сирениус, по договоренности с революционерами, посторонних никогда дальше порога не пускал. Революционеры по самой высокой таксе оплачивали всю гостиницу, если и выпивали порой крепко, так не дебоширили и постояльцами были отличными. Правда, Сирениусу кое-что было неприятно: в угловой комнате находился динамитный склад и химическая лаборатория, где изготовлялись бомбы. Однако жажда насолить России перевешивала страх однажды самому взлететь на воздух.

В канун нового, 1907 года в «Туристе» был праздник. Сюда прибыл отец русского террора и руководитель Боевой организации Азеф, по кличке Иван Николаевич.

Больше всех радовался Зильберберг, обожавший Азефа. В ресторанчике на первом этаже гостю устроили шумный пир. Весь вечер от Зильберберга не отходили двое. Тот представил их Азефу:

— Это дворянин Кудрявцев, а это студент Сулятицкий. Доверил им важнейший акт, скоро впишут свои славные имена в список героев.

Азефа поразила внешность Кудрявцева: статный, с гордо посаженной головой и мужественным лицом испанского гранда. Очень шли Кудрявцеву длинные, лежащие на плечах густые иссиня-черные волосы и торчавшие жесткими палками аккуратно подстриженные усы.

— Пьем за успех задуманного дела! — Азеф опрокинул в красную пасть бокал редерера. — Я у вас поживу день-другой, отдохну.

И как вскоре показала жизнь, решение это было мудрым.

В связи с освящением Медицинского института начальник Петербургского охранного отделения Герасимов принял необходимые меры безопасности, усилил наряды полицейских, городовых, филеров в штатском. Улегся спать усталым, но с хорошим настроением.

…Когда часы пробили полночь, кто-то отчаянно зазвонил во входную дверь. В спальню постучалась горничная:

— Александр Васильевич, вас настойчиво спрашивает какой-то Евно Филиппович. Говорит, крайне важно!

Герасимов понял: «Азеф! Этот придет ночью лишь в случае особой важности. Случилось что-то нехорошее». Сказал:

— Проведи в мой кабинет, — и стал надевать мундир.

Азеф, задыхаясь от волнения и быстрой ходьбы, захлебываясь словами, проговорил:

— Александр Васильевич, простите… Поздно, конечно… но очень все серьезно, не терпит промедления. Я прямо с поезда… — Азеф облизал пересохшие губы. — Если можно, что-нибудь попить…

Азеф жадными глотками осушил два стакана «Ессентуков № 4» и уперся черными буркалами в переносицу Герасимова:

— Я был в Иматре, в известном вам «Туристе». Скверная новость: завтра готовится покушение…

Герасимов весь подался вперед:

— На кого?

— Известный вам Зильберберг не назвал места покушения, но сказал: стрелять будут сразу двоих — Столыпина и Лауница, если окажется государь — его в первую очередь. Однако, по их сведениям, государь перед Новым годом охотился в Ропше, подстрелил более полутора сотен фазанов и русака, но малость простудился. По этой причине он вряд ли приедет на торжество. Я удивился таким подробностям, но, сами понимаете, не мог расспрашивать, это было бы подозрительно. Боевики уже в столице. — Прижал руку к сердцу, болезненно поморщился. — Вот почему прилетел из Иматры и побеспокоил вас за полночь.

— И правильно сделали, Евно Филиппович! Завтра освящается новый Медицинский институт Ольденбурга. Легко догадаться, что покусители попытаются проникнуть именно туда. Известны имена убийц?

Азеф слукавил, дабы террористы не раскусили донос:

— Этого не знаю. Сейчас следует думать, как спасти драгоценные жизни…

Герасимов походил по кабинету, почесал бритую щеку и сказал:

— Надо просить, чтобы намеченные жертвы утром на освящение не приезжали, — и пожал Азефу руку.

Едва ушел Азеф, Герасимов, несмотря на поздний час, позвонил по телефону, разбудил дворцового коменданта генерала Дедюлина. Тоном, не терпящим возражений, произнес:

— Владимир Александрович, сделайте все возможное, чтобы государь завтра не приезжал на освящение института Принца Ольденбургского!

Безуспешно пытаясь скрыть зевоту, Дедюлин сонно произнес:

— Государь перед Новым годом охотился в Ропше, ехал на тройке, слегка простудился.

— Добыча велика?

— Сто шестьдесят фазанов подстрелил государь и одного русака. Кроме простуды, есть еще причина, по которой государь не может быть на открытии. Завтра прием посетителей, более трех десятков. Так что на освящение приеду я один… — И дал отбой.