Борис Сударушкин - Секрет опричника; Преступление в слободе

– Выходит, свидетельство не слишком надежное, – выслушав эту цитату, сказал Марк.

Археолог не нашел веских доводов, чтобы возразить ему.

– Полное название «Русского дорожника», на который ссылается Герберштейн, – «Указатель пути в Печору, Югру и к реке Оби». Это все, что в настоящее время известно об этой книге, поскольку ее нет в наших отечественных библиотеках и архивах. Можно предположить, что «Дорожник» существовал в одном экземпляре, оказавшемся у Герберштейна, который отвез его в Европу, где он и затерялся. Вполне возможно, что изображение Золотой бабы в виде женщины с ребенком взято именно из того «Дорожника».

Мне не показалось это объяснение Малова убедительным, в чем я откровенно признался ему. Он не стал спорить со мной:

– Возможно, вы правы. В пользу того, что Золотая баба, если она действительно существовала, выглядела именно так, как ее описал Герберштейн, есть одно любопытное свидетельство. В Салехардском краеведческом музее хранится овальная бронзовая бляха с изображением женщины, в чреве которой виден ребенок. Это изображение, таким образом, почти полностью соответствует описанию Герберштейна.

– Так что же тогда изобразил в своей тетради ваш геолог?

Прямо на мой вопрос Малов не ответил:

– Сигизмунд Герберштейн – не единственный автор, оставивший описание Золотой бабы. В 1578 году книгу под названием «Описание Европейской Сарматии» выпустил Алессандро Гваньини. В ней о Золотой бабе сказано следующее: «В этой Обдорской области около устья реки Оби находится некий очень древний истукан, высеченный из камня, который москвитяне называют Золотая баба, т. е. Золотая старуха. Это подобие старой женщины, держащей ребенка на руках и подле себя имеющей другого ребенка, которого называют ее внуком». Как видите, это описание больше похоже на то, что оставил геолог Щелыков, но здесь Золотая баба – каменный идол.

– Интересно, откуда Гваньини мог получить такие сведения?

– Родом он итальянец, но служил польскому королю Стефану Баторию, участвовал с ним в походе на Русское государство, был комендантом Витебской крепости. Возможно, работая над книгой, он использовал воспоминания пленных москвитян, какие-то неизвестные нам письменные источники.

– А может, он просто-напросто творчески переработал записки Герберштейна?

– Вряд ли, – не согласился с Марком археолог. – Послушайте, как Гваньини описывает сцену жертвоприношения, которой вовсе нет у Герберштейна: «Этому истукану обдорцы, угричи и вогуличи, а также другие соседские племена воздают культ почитания, жертвуют идолу самые дорогие и высокоценные собольи меха вместе с драгоценными мехами прочих зверей, закалывают в жертву ему отборнейших оленей, кровью которых мажут рот и глаза истукана; сырые же внутренности жертвы пожирают, и во время жертвоприношения колдун вопрошает истукана, что им надо делать и куда кочевать: истукан же (странно сказать) обычно дает вопрошающим верные ответы и предсказывает истинный исход их дел».

– Яркое описание, – вынужден был признать Марк. – Наверное, такое трудно придумать.

– Вот именно. Тем более что эта сцена, как отмечалось некоторыми исследователями, вполне отвечает действительным обычаям таежных народов. Но с книгой Герберштейна, вероятно, Гваньини был все-таки знаком. Вот еще один отрывок: «Рассказывают даже, что в горах, по соседству с этим истуканом, слышен какой-то звон и громкий рев: горы постоянно издают звук наподобие трубного. Об этом нельзя сказать ничего другого, кроме как то, что здесь установлены в древности какие-то инструменты или что есть подземные ходы, так устроенные самой природой, что от дуновения ветра они постоянно издают звон, рев и трубный звук».

– Да, это похоже на то, что писал Герберштейн, – сказал Марк. – Но возможно, они оба в этой части описания Золотой бабы пользовались одним, неизвестным нам источником.

– Сообщение о Золотой бабе, выступающей в роли оракула, категорически опроверг в своей книге «О государстве Русском», изданной в 1591 году, английский дипломат Джилз Флетчер, – продолжил Малов и опять заглянул в записную книжку: – Описывая пермяков и самоедов, он сообщал: «Они поклоняются солнцу, оленю, лосю и проч., но что касается рассказа о Золотой бабе, или золотом идоле, о которой случилось мне читать в некоторых описаниях этой страны, что она есть кумир в виде старухи, дающей на вопросы жреца прорицательные ответы об успехе предприятий и о будущем, то я убедился, что это пустая басня, – последние слова Малов выделил интонацией. – Только в области Обдорской, со стороны моря, близ устья большой реки Оби есть скала, которая от природы (впрочем, отчасти с помощью воображения) имеет вид женщины в лохмотьях с ребенком на руках… На этом месте обыкновенно собираются обдорские самоеды, по причине его удобства для рыбной ловли, и, действительно, иногда (по своему обычаю) колдуют и гадают о хорошем или другом успехе своих путешествий, рыбной ловли, охоты и т. п.». Таким образом, Флетчер отказывает Золотой бабе и в существовании в виде золотого идола, и в способностях предсказателя, а сводит легенду о ней к геологическому образованию где-то в устье Оби.