Борис Сударушкин - Секрет опричника; Преступление в слободе

Я думал, именно сейчас Марк наконец-то спросит археолога, что это была за тетрадь, но он поинтересовался другим:

– Вы поддерживаете связь с родственниками вашей матери?

– Нет. Слышал только от матери, что у нее было два брата, оба погибли на войне. Почему-то мать не любила вспоминать своих родственников, а если разговор все-таки касался их, то сразу в себя уходила. Впрочем, однажды она сказала, что отца своего не любила, а мать жалела, что братья, к сожалению, в отца пошли.

– О том, что ее мать кончила жизнь самоубийством, она вам говорила?

– Да, как-то обмолвилась.

– А причину не называла?

– Нет, но я уверен, что она знала ее, и именно это заставило мою мать покинуть семью, разорвать с ней всякие связи.

– Вы не догадываетесь, что могло произойти в семье?

– Думаю, тут золото замешано.

– Почему так решили?

– Вы сами мне эту отгадку подсказали.

– Каким образом?

– Спросили, знаю ли я про клад, оставленный Прохором Теминым, моим дедом. Но до этого, клянусь вам, я ни о каком кладе не слышал. Я разыскивал в тайге совсем другое.

– А именно?

– Вы слышали, что такое Сорни Эква?

– Сорни Эква? – переспросил Марк. – Эти слова вы постоянно повторяли в беспамятстве, когда вас привезли в больницу.

– Ничего удивительного, в последние полгода эта самая Сорни Эква буквально не выходит у меня из головы.

– Так что же это такое? – в голосе Марка прозвучало нетерпение.

Малов выдержал паузу и многозначительно произнес:

– В переводе с мансийского Сорни Эква – Золотая баба.

По лицу Марка я понял, что признание археолога было для него полной неожиданностью.

– Это случилось полгода назад, когда после тяжелой болезни умерла моя мать, – начал свой рассказ археолог. – В последние годы она жила у меня в Новосибирске, а в деревне пустовал дом, где прошло мое детство. После похорон матери я поехал туда и в сундуке на полатях нашел тетрадь с рисунками и записями, которые, когда я ознакомился с ними, буквально поразили меня. Автор этих записок – геолог Щелыков – встретился в тайге с медведем и, весь искалеченный, едва смог ползком, истекая кровью, добраться до Листвянска. Дом родителей матери стоял на краю поселка. Здесь, потерявшего сознание, его и нашла моя мать, перетащила в избу, потом долго ухаживала за ним. Но геолог так и умер, оставив после себя тетрадь, которую мать хранила все эти годы. Тетрадь была заполнена обычными для геолога дневниковыми записями, но одна из них сразу остановила мое внимание. Судя по всему, плутая по тайге, геолог случайно вышел на древнее капище, где местные жители поклонялись своим богам. Таких капищ по тайге много раскидано, но то, которое нашел геолог, если верить его запискам, было уникальным. Там же, в тетради, было зарисовано это место, представлявшее собой пещеру, скрытую струей водопада. По краям водопада стояли две островерхие скалы, напоминающие воинские шлемы, а в пещере, сквозь струи воды, угадывалась какая-то скульптура. На следующей странице тетради, как я понял, геолог изобразил эту скульптуру – сидящая женщина держит на коленях ребенка, в свободной руке – нечто вроде жезла, на голове – трехзубая корона. Рядом с этим рисунком геолог сделал запись: «В Оружейной палате есть изображение Сорни Эквы на золотом блюде, принадлежавшем Грозному». Больше никаких сведений ни о капище, ни о самой скульптуре в тетради не было.

– А план, план этого места геолог зарисовал в свою тетрадь? – спросил Марк.

– Возможно, такой план имелся в тетради. Когда я внимательно рассмотрел ее, то убедился, что в ней не хватает листка – следующего за изображением водопада и скульптуры. Кто-то вырвал эту страницу, может, сам геолог. Вернувшись с тетрадью в Новосибирск, я сразу же отправился в библиотеку, где и выяснил, что такое Сорни Эква. Сведения об этом идоле древних обитателей сибирской тайги крайне противоречивы. Если желаете, могу их привести. К счастью, человек, напавший на меня в подъезде, не догадался вытащить из «дипломата» записную книжку, в которую я занес все найденное мною о Сорни Экве.

– С интересом выслушаем вас, – коротко сказал Марк.

– Впервые на Русской земле Золотая баба была упомянута в житии Стефана Пермского, родом из Великого Устюга, отправившегося в Югорский край обращать живших там зырян в христианскую веру и умершего в 1398 году: «Се бо блаженный епископ Стефан, божий человек, живяще посреди неверных человек: ни бога знающих, ни законов ведящих, молящихся идолам, огню и воде и камню и Златой бабе и кудесникам и волхвам и деревьям».