Борис Сударушкин - Секрет опричника; Преступление в слободе

Неужели тайна Ганса Бэра разгадана? Полной уверенности у меня не было, и я откровенно признался в этом Пташникову.

– Никаких сомнений нет и быть не может! – взъерошился краевед. – Не случайно Ганс Бэр сделал план тайника именно за иконой евангелиста Иоанна – на этом самом месте Авраамий получил посох от Иоанна Богослова. Может, и об Авраамиевском монастыре он умышленно написал там, где сообщил о тайнике. Так он назвал два имени – Иоанн и Авраамий. На месте их встречи и находится тайник.

Я вспомнил слова Окладина, что если мы и найдем камень-ориентир, то все равно не знаем, на каком расстоянии от него находится тайник. Как можно осторожней сказал об этом возбужденному краеведу.

– Чепуха! – Пташников вырвал у меня фотокопию дневника. – «От сундука до черного камня было столько шагов, сколько от камня до церкви у переправы, и все по прямой», – прочитал он. – Замеряем расстояние от церкви до камня и по этой же линии откладываем столько же метров до тайника.

– Церковь, которая там стоит, построена в семнадцатом веке митрополитом Ионой Сысоевичем, – напомнил я краеведу. – Старая часовня могла находиться в другом месте.

– Теоретически это возможно, но практически церкви ставили на одном фундаменте, – сказал Пташников, но я не услышал в его голосе прежней уверенности.

– Девушка из Борисоглебского музея видела вот здесь на плане, между камнем и тайником, какой-то знак, похожий на букву П. Интересно, что он обозначал? – вслух размышлял Марк.

– Так это же ясно как божий день! Почему вы раньше молчали? – чуть ли не закричал Пташников.

– Я не знал, что это важно, – опустился Марк на диван.

– Еще как важно! В кириллице буквы обозначали и числа: А – один, В – два, Г – три. Буква П обозначала восемьдесят. Значит, от камня до тайника восемьдесят шагов. Если от церкви до камня столько же, следовательно, она поставлена на том же самом месте и мы можем точно определить направление на тайник!

– Девушка из музея говорила еще о каких-то коротких словах, вырезанных на плане, – вспомнил я.

– Ишня и Неро – вот что там было вырезано! – убежденно заявил Пташников и торопливо начал застегивать пуговицы плаща. – Сейчас же заводите машину! Я вам точно покажу, где лежат новгородские сокровища!

– Иван Алексеевич, посмотрите на часы. Еще ночь, дайте хоть немного поспать. Что мы найдем в такой темноте?

– К сожалению, вы правы, – вынужден был согласиться с Марком краевед.

Он собрался было пешком возвращаться домой, но я не отпустил его, разложил между диваном и кроватью раскладушку.

Когда долго идешь к какой-нибудь цели, то ее внезапное появление на горизонте воспринимается и с радостью и с невольным чувством утраты одновременно – исчезает сладостное и азартное состояние поиска.

В случае с разгадкой тайны новгородских сокровищ было иначе – меня все еще не оставляли сомнения, действительно ли краевед раскрыл секрет опричника, не ждет ли нас вместо радости открытия болезненный удар разочарования?

Как я заметил, эти же сомнения одолевали и Марка, и только Пташников был твердо убежден, что местоположение тайника опричника нам известно и дело осталось за малым – взять из него сокровища.

Мы вышли из дома, молча залезли в «москвич», по крыше которого всю ночь барабанил дождь, поэтому сейчас в нем было холодно, неуютно.

Однако наступающий день обещал быть погожим – в лужах на асфальте отражалось голубое небо, пронизанное лучами невидимого, поднимающегося за городом солнца.

– Заедем за Окладиным? – прогревая мотор, как бы между прочим спросил Марк краеведа.

Тот на мгновение замешкался, потом решительно сказал:

– Это не по дороге, не будем терять времени…

Марк согласно кивнул, но я видел – в глубине души ему жаль, что Окладин не поедет с нами. А я подумал: зачем брать с собой человека, который, похоже, не хочет, чтобы тайник опричника был найден? Или Марк надеялся там, у тайника, разрешить все загадки и неясности, связанные с Окладиным?

По пустынному шоссе, словно отполированному ночным дождем, Марк вел свой «москвич» с такой скоростью, будто мы гнались за обозом Ганса Бэра, проследовавшим здесь четыре столетия назад.

Речь зашла о необычном отделе МВД, в котором работал Марк, по моей просьбе он коротко рассказал о последних находках. Краевед слушал его с таким же удивлением, что и я, когда впервые узнал о существовании этого отдела. Мне вспомнился молоденький лейтенант Смолкин, отправленный Марком к человеку, нашедшему клад с золотыми монетами. Спросил, чем история закончилась.