Валерия Вербинина - Сухарева башня

Хотя Евлахов и вызвал у Опалина антипатию, уже через несколько минут общения с женой Аристарха Николаевича Иван не то чтобы раскаялся в своем отношении, но, в общем, пожалел о смене собеседника. Разговор с Анной Андреевной протекал в детской, и сначала маленькая Анечка вопила, канючила и прыгала вокруг гостя, мешая беседе. Наконец хозяин дома догадался зайти и унести дочь, но в ее отсутствие странным образом стало только хуже. Анна Андреевна по большей части отвечала не на поставленные вопросы, а на какие-то свои собственные думы, занимавшие ее. Например, о Катаринове она сказала:

– Нет, Ваня… а почему именно он? Вообще я не понимаю, как может человек так перемениться. Его отец – врач, вы знаете? Правда, живет с другой. Боже, боже, это так тяжело! Мужчины этого не понимают. Как только увидят свежее личико, все – пиши пропало! Сохранить семью – целое искусство. Правда, мать Вани пошла по другому пути – нашла себе кое-кого получше, чем предыдущий муж… Но ведь могло и не выйти! А ведь она была уже не так молода и – строго между нами – не слишком-то и красива…

Она говорила и говорила, и при этом отрицала очевидное – что накануне того, как Галина ушла из дома, поссорилась с ней.

– Кто вам сказал, что мы поссорились? Мы просто разговаривали… Ах, Надя, Надя! Как нехорошо с ее стороны! А вы знаете, что она имела виды на Ваню?

Опалин насторожился и стал допрашивать Анну Андреевну, точно ли Надя Прокудина оставалась дома вечером 3 февраля, когда Галина ушла навстречу своей смерти. Но Евлахова не могла сказать ничего определенного, а только вздыхала и молола вздор. Иван сходил к хозяину, и Аристарх Николаевич подтвердил, что точно, Надя тогда вернулась из кино и больше никуда не отлучалась.

– Вы в этом уверены?

– Конечно, уверен, иначе бы я не сказал…

Опалин вернулся к Анне Андреевне, но все, чего он мог добиться, – что Галя не могла покончить с собой, что Ваня не мог толкнуть ее под трамвай, а впрочем, мог, и наверняка это он (через пять минут она снова горячо это отрицала).

– Скажите, – начал Опалин, – а вот Евгений Рогг…

Она не то чтобы насторожилась, но как-то странно повела плечом, обхватила себя руками, и глаза ее колюче сверкнули.

– Этот! С нелепой фамилией! Ну, что ж… Не умеешь воровать – не берись! Что же он думал, что его махинации не вскроются? Нельзя так строить, даже в газетах об этом доме написали… И что? Он надеялся, что Аристарх вечно будет его прикрывать? Глупости какие…

Она продолжала говорить, но Опалин почуял, что в кои-то веки уловил в ее бессвязном лепете рациональное зерно. Евлахов покрывал Рогга, но в какой-то момент отказался от него и дал показания, которые помогли окончательно его утопить. Вот это уже был любопытный след.

«А если Рогг решил отомстить… – Опалин опомнился. – Стоп, ведь был же суд. Самым верным способом отомстить было дать ответные показания и утащить Евлахова с собой на скамью подсудимых. А с другой стороны… С другой стороны, надо будет все же присмотреться к этому Роггу и его близким».

Тут их прервали. Пришла из школы Лиза Евлахова, серьезная миловидная девочка, которая поздоровалась с Опалиным за руку, через несколько минут вернулась с курсов Надя Прокудина, а затем появились и ее родители. Зашла речь об обеде, и Анна Андреевна с матерью Нади, спокойной и улыбчивой дамой, удалились на кухню.

– Без домработницы ужасно неудобно, – сказала Надя. – Останешься на обед?

– Я… – начал Опалин, смутившись.

– Конечно, оставайся, – объявил Аристарх Николаевич, который как раз в этот момент заглянул в комнату. – Охохо… второй час уже. Аня! Аня, мне на работу пора…

– Ты хоть поешь!

– Некогда, голубушка. У нас в здании все есть – и столовая, и ресторан… перехвачу где-нибудь кусочек. – В комнату вбежала Анечка с мячиком, которым она довольно ловко запустила в Опалина. – Аня, не шали! Это важный товарищ, он может тебя расстрелять…

Аня весело засмеялась и спряталась за ноги сестры. Евлахов исчез, а через минуту пробежал через комнату, неся тяжелый кожаный портфель.

– А ты кого-нибудь убивал? – спросила Надя у Опалина.

– Ну, убивал, – пробурчал он. Ему вовсе не хотелось сейчас обсуждать эту тему.

– Правда? – Она глядела на него с сомнением. – Почему-то мне кажется, что ты и мухи не обидишь.

– Внешность обманчива, – важно сказала Лиза.

– Как это будет по-немецки? – весело спросил отец, сунувшись в дверь. Одновременно он надевал каракулевую шапку и заматывал вокруг шеи шарф.