Валерия Вербинина - Сухарева башня

– Что ж у них, больше никого не нашлось?

– Вы мать Гали? – вопросом на вопрос ответил Опалин, который (как и все молодые люди) терпеть не мог, когда его профессиональные качества увязывали с его возрастом. – Не уходите никуда, я должен буду с вами поговорить.

– Да, разумеется, разумеется, – выдохнула Евлахова, и ее худые плечи опустились. Опалин подумал, что ей пришлось очень тяжело, и решил на нее не сердиться.

Сняв верхнюю одежду, он прошел в уже знакомую ему гостиную, где даже следы от сапог на полу никто не затер, они так и остались со вчерашнего дня, а может быть, и раньше. Но что-то явно было не так, и он не сразу понял, что часы остановились.

– Евлахов, Аристарх Николаевич, – коротко представился стоявший у окна человек. Он шагнул к Опалину и потряс его руку. – А вы товарищ…

– Опалин Иван Григорьич. Из угрозыска.

– Так, так.

«Буржуй», – отчетливо бахнул кто-то в мозгу Опалина, едва гость как следует присмотрелся к отцу Галины. Костюм старшего Евлахова, с накладными карманами на груди, показался бы нам странным, но тогда он был вполне в порядке вещей. Физиономия слегка вытянутая и, однако ж, не сказать, что лошадиная. Русые волосы, вьющиеся от природы, хотя их обладателю уже около 40, зачесаны набок и открывают высокий крепкий лоб. Глаза светлые, умные, непростые. «Буржуй», – вторично подумал Опалин, увидев солидную часовую цепочку, торчащую из нижнего кармана пиджака. Евлахов не понравился ему уже на уровне инстинкта. Опалин угадал в нем простое происхождение, выбор партии по причинам чисто карьерным и подсознательное стремление сравняться с бывшими хозяевами жизни – теми самыми буржуями. Такому человеку, думал Иван, доверять не следует – а между тем стоило сказать что-то, хотя бы ради приличия, о постигшем его горе. Но Евлахов не выглядел как человек, испытавший серьезное потрясение – в отличие от его жены, к примеру. Тем не менее Опалин выдавил из себя несколько слов и упомянул, что не хотел вчера тревожить Аристарха Николаевича, потому что отлично понимает, как тяжело ему пришлось. За дверями тем временем зашлепали маленькие ножки и раздался детский смех, потом на шалуна зашикали и куда-то его увели.

– Это Анечка, младшенькая моя, – пояснил Аристарх Николаевич, и его лицо смягчилось, почти примирив Опалина с хозяином дома. – Не понимает еще, что случилось – утром все спрашивала, где Галя… Садись, Ваня, не стой столбом. Я ходить вокруг да около не буду, сразу все скажу…

Опалин не любил, когда ему тыкали люди, которые ему не нравились. Но делать было нечего, и он сел.

– Прежде всего, – начал Евлахов твердым, звучным, хорошо поставленным голосом, и Иван машинально подумал, что, должно быть, на митингах его собеседник незаменим. – Галя не могла покончить с собой. Надя тебе наговорила… Это все глупости. Вся эта история с Катариновым… она, наоборот, рада была от него отделаться.

– Почему? – быстро спросил Опалин.

– Потому что… Она тебе сказала, что он наркоман?

Опалин не стал уточнять, каким образом он узнал правду, а только кивнул.

– Ну вот, – продолжал Евлахов, тонкими пальцами поправляя что-то на своем столе. – Жених, который… Конечно, после этого он уже не представлял для нее интереса.

– Почему?

– Что почему? – удивился Евлахов.

– Если она его любила, почему вы решили, что она сразу его разлюбила, когда узнала о… о его пристрастии? Любовь, знаете ли, штука сложная…

– Ну, конечно, это произошло не так сразу, – промямлил Аристарх Николаевич, поразмыслив над доводом собеседника. – Но она осознала, что Ваня ей не подходит.

– Она вам сама это сказала?

– Не мне. Ане. Своей матери, – на всякий случай уточнил он.

– Когда?

– Что когда?

– Когда именно дочь сказала, что жених ей не подходит?

– Ну… несколько дней назад. Кажется, в конце января… Вы можете спросить у Ани… у Анны Андреевны.

– Почему они поссорились вечером 3 февраля? – спросил Опалин.

И приготовился следить за тем, какое действие произведет его безжалостный вопрос.

– Они не ссорились. Кто вам сказал?

– Они поссорились, и ваша дочь убежала из дома. Куда? К кому она пошла?

Аристарх Николаевич нервно облизнул губы. Опалин видел, что он не был готов к расспросам, – точнее, к тому, что они окажутся такими въедливыми, – не выстроил правильную линию поведения и теперь лихорадочно прикидывает, как ее скорректировать.

– Понимаете, Аня… Она иногда бывает…

Он испустил сухой смешок.

– В общем, она не умеет вовремя остановиться. Мы обсудили все вопросы с Галей. Она согласилась, что было бы безумием связывать себя с наркоманом. Она… она была очень разумная, поверьте. Но Аня все время возвращалась к этому, ругала Катаринова при Гале… снова и снова. Я ей говорил, что не надо этого делать. Раз сказала, два – довольно. Ну и…