Валерия Вербинина - Сухарева башня

Одним словом, мать допекла дочь, которая и так переживала из-за разрыва с женихом, та сорвалась, сбежала из дома – и в туманный вечер попала под трамвай. Опалин поймал себя на том, что ему откровенно скучно. Вся история не стоила выеденного яйца.

– Катаринов не звонил, когда она умерла, – сказал Евлахов. – И на похоронах его не было. Я не могу сказать, что ненавижу его или что-то такое, но… иногда я думаю, не мог ли он столкнуть ее под трамвай. Я хочу, чтобы ты проверил, где он был в тот вечер.

– Почему вы считаете, что он… – начал Опалин.

– Потому что он наркоман. Мало ли что взбрело ему в голову…

– Ваша жена тоже думает, что он мог?..

– Аня? – Евлахов как-то странно взглянул на собеседника, и Опалин понял, что не все так просто – или, вернее, все совсем не просто. – Она… она не ожидала… С ней в морге случился ужасный припадок… когда она увидела тело. Это было… – он не договорил, морщась, словно в языке не хватало слов для описания того, что он видел.

– А вы дéржитесь.

– Я? Держусь. Но как же иначе? На мне все. Работа, Моссовет… – он умолк, глядя на пятна грязи на полу. – Домработница вон ушла, новую надо искать…

Домработница. Интересно, почему они говорят, что она ушла, когда дворник вполне определенно дал понять, что ее выгнали?

– Почему она ушла? – спросил Опалин.

– Извини, а почему ты спрашиваешь?

– Мало ли. Вдруг вы ее в чем-то обвинили, и она захотела отомстить.

– Отомстить? – Евлахов вытаращил глаза. – За что? Аня ей хорошо заплатила. И вообще ничего такого не было…

– Почему же вы ее выставили за дверь?

– Это не я, это Аня. Вообразила себе бог весть что… будто домработница мне нравится.

– Приревновала?

– Ну, да. Женщины, понимаешь ли…

– Мне нужны все сведения о вашей домработнице. Придется проверить… такой порядок.

– Ну, проверять… я не против, конечно, но зачем? Она милейшая девушка. И она хорошо ко всем нам относилась, – Евлахов вздохнул. – А впрочем, делай, как знаешь… Кажется, у женщин ее адрес записан. Какие-то родственники в Москве, у которых она поселилась…

– Скажите, Аристарх Николаевич, у вашей дочери были враги?

– Которые могли бы толкнуть ее под трамвай? Нет. Я, понимаешь, уже сто раз все обдумал. Если бы что-то такое было…

– А у вас?

– Что, извини?

– У вас есть враги?

– У меня… э-э… – забормотал Евлахов, который явно рассчитывал потянуть время.

– Может быть, по работе? – пришел к нему на помощь Опалин. И сердечнейшим образом улыбнулся.

Аристарх Николаевич помрачнел. Он понял, что недооценил собеседника и что тот, несмотря на возраст, явился к нему хорошо подготовленным и не поленился навести справки.

– Рогг, конечно.

– Кто-кто? Рок?

– Да нет. Рогг, два «г» в конце. Евгений Николаевич, – добавил он, сверкнув глазами. – А ведь я об этом не подумал… Конечно, он в тюрьме, но – как знать… То есть сейчас говорят не тюрьма, а как-то иначе… Допр, верно?

– За что он сидит?

– За что? За то, что новый дом, сданный для семей рабочих, через полгода перекосился… Оконные рамы полопались, в стенах трещины… плесень везде! Строили из совершенно некачественных материалов, неправильно заложили фундамент… вообще черт знает что! Вот за это он и сидит…

– А вы?

– Что я?

– Какая у него конкретно причина ненавидеть именно вас?

– Я давал против него показания, – буркнул Аристарх Николаевич, насупившись. – Они стали… так сказать, решающими. Поэтому семья Рогга могла счесть… Неужели у нее хватило на это духу? – неожиданно спросил он, качая головой. – Толкнуть Галю под трамвай только потому, что я…

– Вы хорошо их знаете?

– Кого?

– Семью этого… Рогга.

– Немного… Ну, да, мы знакомы. Но я даже не могу себе представить…

Он замолчал, очевидно, переваривая полученную информацию. «Не слишком-то ты умен, – мелькнуло в голове у Опалина. – Будь я на твоем месте, я бы сразу подумал: а что, если через дочь счеты хотят свести со мной…»

– Строго между нами, – сказал Евлахов после паузы, – я все же не думаю, что…

– У Рогга большая семья? – спросил Опалин.

– Жена и двое детей, но они маленькие еще.

– Братья? Сестры?

– Есть брат, но он за границей.

– А!

– На вашем месте, – сказал Евлахов после паузы, – я бы хорошенько проверил Катаринова. Рогг – ну, это… Это совсем не то.

«Смотри-ка, как его развезло, – подумал Опалин, – аж на вы заговорил». Но вслух он сказал совсем другое. Он попросил у хозяина ручку и стал заполнять протокол на чистом листе, вынутом из папки, которую он принес с собой.