Оскар Мюриэл - Темные искусства

— Я всего лишь обратил внимание на очевидное. Методами этого замечательного доктора невозможно исключить вмешательство мисс Драгня. Однако факт есть факт: этот нож принадлежал ей! Она велела жертвам пустить себе кровь с помощью этого орудия и специально уточнила, что другими им пользоваться нельзя.

— Весьма сомни…

— Доктор Рид, если бы мы обнаружили, что у мисс Драгня был явный мотив для убийства всех — или, если уж на то пошло, хоть кого-нибудь из погибших, — неужели вы не сочли бы, что подобный нож — единственный способ доставки яда, который вызвал данные смерти?

В зале стало абсолютно тихо. Я затылком чувствовал, как позади меня вытянулись сотни шей.

Рид прикусил губу чуть ли не до крови, а щеки его окрасились в весьма странный оттенок зеленого.

— Я… Я выступаю здесь в качестве судебного медика. Подобные домыслы не входят в мои компетенции.

Пратт кивнул, однако, с раздражающе победным видом.

— Спасибо, доктор. У меня все. Хотите верьте, хотите нет, но вы мне очень помогли.

И он вернулся на свое место в гробовой тишине.

— Что он хотел этим сказать? — шепнул Макгрей.

— Понятия не имею, — ответил я, — но мне это очень не нравится.

Судья Норвел объявил краткий перерыв. Слушание и так уже длилось дольше обычного, и присяжные теряли терпение.

Сначала мы направились в одну из комнат для ожидания, но там было так же душно, как и в зале суда, поэтому мы вышли в маленький внутренний дворик. На улице по-прежнему нещадно лило, но хотя бы воздух здесь был свеж. Понуро сбившись под зонтами, мы все раскурили сигары.

— У него явно есть какой-то козырь, — сказал отец. — Видимо, он знает что-то, чего не знаем мы.

— Может, он под дурачка косит? — спросил Макгрей, и я был изумлен, что отец понял его просторечную фразу.

— Нет. Я буду изрядно удивлен, если за этим ничего не кроется.

К нам присоединился Рид, рысью вбежав под наши зонты. Лицо у него было как пергамент.

— Ох, приятель, с тобой все в порядке?

Рид болезненно сглотнул, прижав кулак ко рту.

— Меня вырвало.

Макгрей присвистнул.

— Ну ничего себе! Как себя чувствуешь?

— Довольно неплохо, кстати.

Макгрей похлопал его по спине и протянул свою сигару.

— На, затянись маленько. Ты был молодцом.

После первой же затяжки Рид отчаянно закашлялся. Мы с отцом чуть отошли, опасаясь, что у бедолаги что-то еще могло оставаться в желудке.

Через несколько минут нас позвали обратно. Слушание утомило всех, даже сплетниц в первом ряду, которые решили достать сандвичи из своих плетеных корзинок.

Зал снова оживился, когда отец вызвал леди Энн.

Все до последней головы повернулись в ее сторону — с самого начала все знали, где она сидит. Натянув болезненную гримасу, леди Энн, сгорбившись, встала и трясущимися руками потянулась за поддержкой к приставу, дворецкому и лакею.

Я слишком хорошо ее знал, чтобы не видеть ее притворство, но должен признать, играла она эту роль просто великолепно, ползя вниз со скоростью ледника, морщась на каждом шагу и специально стуча тростью, чтобы люди ее точно заметили.

— Ох, это ж леди Гласс! — крикнул кто-то в толпе, и старуха прижала руку груди с видом несчастной страдалицы. Затем она нарочно пошатнулась, и трое сопровождающих бросились ей на подмогу, а зал просто ахнул. Женщины в первом ряду качали головами.

Кряхтя при каждом движении, леди Энн наконец-то добралась до скамьи за свидетельской кафедрой, и, пока она приносила присягу, я присмотрелся к ней повнимательнее. Щеки у нее запали сильнее обычного, равно как и глаза: острые очертания глазниц выделялись на ее лице. На ней по-прежнему был траурный наряд, который резко контрастировал с ее бледной, почти серой кожей. У нее и правда выдался очень тяжелый год — все знали о скандальной гибели ее племянника в прошлом ноябре, но полностью трагическая история ее семьи была известна лишь горстке людей.

— Мистер Фрей, — сказал Норвел, обращаясь к моему отцу, но глядя на немощную с виду старушку, — я не понимаю, для чего вам потребовались показания этой благородной леди. Будьте добры объясниться.

— Благодарю, Ваша честь. Так и сделаю. Я просто хочу продемонстрировать, что обвиняемая, несмотря на неординарный характер ее побочной деятельности — которая ни в коей мере не составляет основной источник ее дохода, — и… скажем так, довольно очевидный факт наличия у нее чужеземных корней, все же является достойной личностью.