Оскар Мюриэл - Темные искусства

— Первым сегодня суд рассмотрит дело о шести смертях в Морнингсайде, — произнес он с выраженным эдинбургским акцентом, в котором особенно раскатисто звучали «р»; его густой баритон беспрепятственно разнесся по залу. — Приведите обвиняемых: мистера Александра Холта и мисс… Ану Катерину Драгня.

Каждого из них вели двое приставов: первым был Холт, который шел скрючившись, как и в шерифском суде. Вид у него тоже был бледный и несчастный, но все же получше, чем у Катерины.

Как только она вошла в зал, на нее пролился дождь из всех мыслимых насмешек и оскорблений. И снова она держалась мужественно, шла прямо и с достоинством, пока судья Норвел гневно ревел на весь зал. Его призыв к порядку был оглушителен — даже отец слегка дернулся, — и к тому моменту, когда Катерина и Холт дошли до скамьи подсудимых, в зале уже царила полная тишина.

— Мне известно, что это дело привлекло значительный интерес публики, — сказал судья, — но я не позволю превратить это учреждение в загон для бешеных бабуинов. Еще хоть раз поднимется такой шум, и это слушание продолжится без зрителей. — Затем Норвел зачитал обвинительное заключение, имена присяжных и защитников. — Прокурор Джордж Пратт, — кто-то в зале тихонько прыснул от смеха. — И… — в этот момент щетинистые брови судьи взлетели, — Уильям Отто Фрей, эсквайр, представляющий заключенную.

Он склонил голову в сторону, разглядывая моего отца, который, в свою очередь, выпятил подбородок, гордый тем, что его все еще узнают в судах.

— Приведите обвиняемых к присяге, — велел Норвел, и один из клерков исполнил приказ.

Дрожащий голос Холта был едва различим, тогда как голос Катерины резал воздух будто нож.

— Признаете ли вы вину? — спросил Норвел.

И снова Холт, заикаясь, произнес свое «не признаю», и Катерина, глубоко вдохнув, уверенно заявила то же самое. Несмотря на то что зал молчал, неодобрение публики явственно чувствовалось, словно исполинское чудовище, восстающее за нашими спинами.

Норвел прочистил горло, довольный тем, что порядок был соблюден.

— Господа присяжные, — начал он, — это дело, как вы уже, вероятно, знаете, весьма подавляющим образом отразилось на всем нашем городе — да и на всей стране. Я полагаю, что большая часть событий, произошедших в ночь на тринадцатое сентября, навсегда останется окутана тайной. Тем не менее сегодня здесь будут представлены наиболее значимые факты — в надежде на то, что истина будет установлена и правосудие свершится.

Выслушайте показания без предубеждения. И я хочу подчеркнуть: то, что пресса столь любезно уже вытащила на свет, — он бросил осуждающий взгляд на скамью с репортерами и рисовальщиками, — не может, не должно повлиять на ваше решение. Примите во внимание лишь те факты, которые будут оглашены сегодня на этом слушании.

Он сделал паузу, чтобы все присутствующие осознали его слова.

— События обсуждаемой ночи, как представляется нам на данный момент, развивались следующим образом: шестеро погибших, — он назвал их имена и род занятий, — посетили так называемый спиритический сеанс, надеясь… — он откашлялся, явно недовольный тем, что ему приходится такое читать, — надеясь пообщаться с усопшей родственницей, Элис Шоу, также именуемой бабушкой Элис. Мероприятие проходило в доме покойного полковника Гренвиля и проводилось под руководством мисс Драгня, здесь присутствующей. По просьбе подсудимой всей обслуге и прочим членам семьи было велено на ночь покинуть дом. Затем… — он вздохнул, — по до сих пор не известным нам причинам в течение той ночи шестеро присутствовавших погибли. Мисс Драгня оказалась единственной выжившей и на следующее утро была найдена в окружении шести покойных мистером Холтом. Будучи камердинером полковника Гренвиля, мистер Холт последним — помимо мисс Драгня — видел жертв живыми.

Наш главный судебный медик, доктор Уэсли Аарон Рид, вызванный сюда сегодня для допроса, не смог достоверно определить причину смертей, но, согласно основной теории, ею стал некий не выявленный яд, который был нанесен на ритуальный нож, предоставленный мисс Драгня и использованный жертвами для, кхм, сбора подношения в виде крови.

Чем больше фактов он перечислял, тем сильнее я волновался. Не знакомый с историей слушатель сочтет их достаточно очевидными и инкриминирующими.

Судья Норвел отложил листы с заключениями.

— А теперь прошу обвинение вызвать первого свидетеля.

— Ваша честь, — столь же решительно, как и судья, вмешался отец, вскочив на ноги, — не раз он говорил мне, что суд выигрывает не тот, кто умнее, а тот, кто громче, — прежде чем мы продолжим, я хотел бы напомнить достопочтенным господам присяжным, что цель этого заседания состоит не в том, чтобы пролить свет на то, что случилось в той гостиной, или увлечься драматизмом и домыслами. Ни один из обвиняемых не может быть осужден, пока виновность этого человека не будет безоговорочно доказана при помощи убедительных, сухих и неопровержимых фактов.