Оскар Мюриэл - Темные искусства

Чтобы приглушить головную боль и уснуть, мне понадобились три внушительные порции бренди.

На следующий день Лейтону пришлось меня расталкивать. Небо было затянуто грозовыми облаками, и, когда он распахнул шторы, в комнате почти не прибавилось света.

Настроение у меня от этого только ухудшилось.

— Желаете взглянуть на сегодняшние газеты? — спросил он, пока я стоя жевал пересушенный тост.

— Нет, спасибо. За последние несколько дней я написал и прочел не меньше слов, чем содержится в полном собрании сочинений Мадлен де Скюдери [14] Плодовитая французская писательница XVII века: один из ее романов насчитывал более 13 тысяч страниц. .

Я направился было к двери, но Лейтон последовал за мной со свернутой в трубу газетой.

— Сэр, я вынужден настоять — прочтите.

— Это испортит мне день?

— Эм-м… неизбежно, сэр.

— Тогда не вижу смысла спешить.

Я накинул пальто и выскочил на улицу — облака над ней казались бурлящим куполом из густых темных испарений, клубившимся словно молоко, которое плеснули в чашку с чаем. Воистину, воздух в этом городе придавливал, пробивался в легкие и вселял отчаяние. Я поднял меховой воротник и зашагал вперед, но мысли об этом небе еще долго не покидали меня.

Добравшись до Городских палат, я снова наткнулся на собравшуюся под аркадой здания шумную ораву — еще более многочисленную и крикливую, чем в предыдущие дни.

Я был не в настроении пробиваться сквозь толпу, поэтому крадучись дошел до Библиотеки адвокатов через дорогу и, засев там в укромном уголке, попросил клерка передать Макгрею, где меня искать. Тот же клерк принес мне газовую лампу, поскольку вся библиотека была погружена в полутьму — света с улицы не хватало.

Некоторое время я изучал свои записи, но вскоре у меня начали слипаться глаза. Потянувшись, я заметил безмолвную фигуру в противоположном конце зала. Опять эта блестящая черепушка.

Пратт встретился со мной взглядом и, чуть не подскочив, тут же спрятал лицо в книге. Жалкая попытка — с учетом того, что в свете моей лампы его потная голова сияла, как уличный фонарь.

— Да ради всего святого, — прошипел я, встав и направившись к нему размашистыми шагами. В этот раз ему спуску не будет. — Ты следишь за мной, Пратт? — эхом разнесся мой голос по всей библиотеке.

Грудь его вздулась.

— Что? Какие глупости! У меня и других дел хватает.

— Создается впечатление, что конкретно этому делу ты уделяешь значительную долю своего времени.

— Я просто делаю свою работу. В отличие от некоторых, я занимаю важную должность. Но не волнуйтесь, инспектор, скоро этой женщине вынесут приговор и вы сможете вернуться к поискам водяных и блуждающих огоньков.

Я отступил на шаг — в груди у меня бурлила чистая ярость. Мне хотелось придушить его на этом самом месте. Я даже руки уже поднял — пальцы мои были готовы сомкнуться вокруг его рыхлой шеи. Но в этот момент, словно очнувшись ото сна, я понял, что же чуть было не натворил.

Подобные вспышки гнева были для меня сродни кошмарам, как и накрывавшие меня в самые неожиданные моменты гадкие воспоминания об озере в огнях, с которыми я ничего не мог сделать. У меня перед глазами снова заплясали факелы, а позади них возникло лицо мертвого дяди. От этих образов я вздрогнул и словно проснулся во второй раз.

Пратт таращился на мои дрожащие ладони. Он тихо усмехнулся, а золотой зуб у него во рту блеснул в свете лампы.

Не говоря ни слова, я круто развернулся, опасаясь, что вот-вот потеряю над собой контроль, и пошел к своему столу за бумагами. Позади меня зашуршали шаги Пратта.

— Вижу, дивные манеры Девятипалого оказались заразны.

Я не стал ему отвечать и постарался как можно скорее собрать документы. Однако Пратт все же увидел три папки, которые я подписал именами Уолтера Фокса, Питера Уилберга и полковника Артура Гренвиля.

— Вам кажется, что что-то здесь нечисто, — сказал он, и его издевательский тон только подлил масла в огонь, пылавший внутри меня. — Нутром чуете, правда? Что-то таится там, на глубине, но вам никак не понять, что именно.

Я притворился, что не слушаю его, но тут он изрек фразу, которую явно давненько приберегал.

— Именно это ощущение всегда вызывали у меня Макгреи.

Я чуть не выронил свои документы.

Пратт перешел на шепот, слова его звучали предельно вежливо, но смотрел он совсем недобро.

— Не знаю, какие именно истории о семейной идиллии рассказывал вам Девятипалый, но одно знаю точно: здоровые девицы не теряют рассудок в разгар беззаботного летнего отдыха на природе. Что-то случилось тогда, мистер Фрей. Я в этом уверен.