Оскар Мюриэл - Темные искусства

— Куда вам, сэр? — спросил он, как только я опустился на сиденье.

— На Грейт-Кинг-стрит, — машинально ответил я. Задним числом могу сказать, что мне следовало бы ехать в Городские палаты, но тогда я был слишком потрясен, чтобы принимать обдуманные решения.

Темная фигура уселась рядом со мной, и кеб тронулся с места. Я сосредоточился на ритмичном перестуке копыт и глубоко дышал, обхватив больной живот.

— Поезжайте через Лейт-стрит, — произнес голос, и вот тогда-то, поняв, что это самый длинный вариант маршрута, я его и узнал.

Я вскинулся, тотчас позабыв о всякой боли. Фонари освещали лишь часть его лица, но и этого было достаточно. Я увидел мягкий отсвет белых зубов, окруженных дубленой, оранжевой плотью, и блеснувший во тьме вульгарно крупный бриллиант кольца.

— Вы !

Лицо его искажала тревога. Настолько убедительная, что я чуть не поверил в его добрые намерения.

— Какая удача, что я прогуливался неподалеку, — сказал он. — И вот с этим. — Он раскрыл полу сюртука, продемонстрировав «дерринджер» [21] Компактный пистолет, названный по имени своего изобретателя Генри Деринджера, популярное в XIX веке оружие самообороны. , который был закреплен с изнанки. — Представьте, что могло бы произойти, не окажись я рядом.

— Стой! — крикнул я вознице, застучав в потолок кеба. Я был так потрясен, что Фокс с легкостью усадил меня обратно.

— Пожалуйста, инспектор, позвольте отвезти вас домой. Вы не в том состоянии, чтобы…

— Вы это подстроили ! — прорычал я, отпихнув его в припадке ярости. — Вы, скользкий, гнилой ошметок задницы бабуина! Вы… — я задохнулся. — Вы и Пратт… И он меня преследовал!

— Инспектор! Вы больше не верите в простое человеческое сострадание?

— Нет.

— Что ж, я не считаю, что заслуживаю…

— Останови чертов кеб, ты, болван ! — взвыл я со всей мочи, увидев, что возница сворачивает в сторону узких, темных переулков.

Тот послушался, но лишь тогда, когда мы оказались на приличном расстоянии от главной дороги.

Я пинком распахнул дверь и выпрыгнул из кеба. Как только ноги мои коснулись мостовой, я услышал за спиной голос Фокса.

— Если вы хотите что-то обо мне узнать, то почему бы вам не спросить у меня напрямую?

Я очень медленно развернулся к нему лицом. Начинался дождь, и я был так взбешен, что его капли могли бы испаряться, едва коснувшись моей кожи.

— Прекрасно. Зачем вы отправили за мной своих проклятых громил?

Фокс слегка улыбнулся, но этот ублюдок был слишком умен, чтобы вслух признаться в чем-то подобном.

— Несколько моих знакомых и покровителей сообщили, что к ним заявился мужчина о девяти пальцах и в лоб спросил их, обладают ли они какими-либо порочащими меня сведениями. Вы кажетесь разумным человеком, инспектор, и, конечно, понимаете, что моей деятельности подобные истории вредят. Отпугивают клиентов.

Я был очень зол. Просто рассвирепел. Сердце мое яростно застучало, и мускулы напряглись — я готов был броситься на этого мерзавца и отлупить его так, чтобы эта гадкая кожаная морда стала похожа на тарелку жареного хаггиса. До сих пор не понимаю, каким образом я нашел в себе силы развернуться и зашагать прочь.

— Что вы хотели знать? — повторил он. — Что-нибудь о золотом прииске?

Я остановился. Соблазн вернуться был велик, но дождь усилился, и я пошел дальше.

— Или о моей последней ссоре с полковником?

Я снова остановился. Такое я проигнорировать уже не мог. Когда я оглянулся, Фокс уже стоял рядом.

— Золотой прииск и правда был, — произнес он шепотом. — Гренвиль и его свекор заполучили его путем уловок и мошенничества. Они подделали кое-какие бумаги, якобы подтверждавшие право владения теми землями, однако документы эти потеряли. — Он презрительно рассмеялся. — Или скорее бабушка Элис их припрятала.

Я молчал. Просто стоял и с подозрением на него смотрел.

— Прииск с самого начала был записан на нее. Поддельные заявки на его разработку основывались на том, что у нее были предки, которые весьма недолго, но все-таки жили в Африке. Элис не составило бы труда дойти до банка, открыть семейную ячейку и забрать оттуда документы. Именно это она и сделала после того, как умерли мои дядья и отец. Эти бедолаги серьезно заболели, когда занимались переплавкой золота, где им приходилось пахать как лошадям. И не только они: другие работники тоже мерли как мухи — на золотых рудниках так всегда происходит. Как вы понимаете, бабушка Элис была вне себя от горя. Она ненавидела полковника, собственного мужа, сына и дочь за то, что они были во всем этом замешаны, за то, что придумали эту аферу, а затем растратили всю прибыль. И себя, думаю, она ненавидела не меньше — за то, что позволила всему этому случиться, — поэтому и спрятала от них все бумаги. Спустя много лет она попыталась собрать их всех вместе, видимо, для того чтобы отдать документы или рассказать, где припрятала их. К сожалению, прабабушка скончалась в канун этого события. Бедняжка. Упала замертво прямо посреди улицы.