Валерия Вербинина - Тайны Баден-Бадена

Она окончательно запуталась, не зная, как подступить к делу, побагровела и не заметила, что стиснула руки девушки так, что Анастасии стало больно.

— Вы хотите что-то сказать мне о Наталье Денисовне? — спросила Анастасия, незаметно высвобождая пальцы. — О ней — и обо мне?

Глафира Васильевна оторопела.

— Почему ты решила, что Наталья Денисовна…

— Она ведь моя мать, верно? Моя настоящая мать. А князь Вязмитинов — мой отец. Так?

Петр Николаевич хотел что-то сказать, но вместо того бурно закашлялся. Его поразило, что все произошло так буднично — и то, что собиралась сообщить его жена, даже не являлось для Анастасии открытием.

— Так ты знала? — тихо спросила Глафира Васильевна. — Но когда… Как? Кто проговорился?

— Слуги болтали разное, — уклончиво ответила Анастасия. — Я услышала кое-что и задумалась… Все ваши дети — я имею в виду, настоящие дети — были гораздо старше меня. Конечно, я могла быть поздним ребенком, но, когда я стала рассматривать ваши портреты в юности, я поняла, что совсем не похожа ни на кого из вас… Меня обуяло любопытство, я решила, что… что попала в какой-то роман. Я стала потихоньку искать в старых бумагах, думая: ведь не может же быть так, что не осталось никаких следов… И я нашла старые письма, подписанные отцом Натальи Денисовны, который предлагал вам… предлагал, чтобы вы выдали ребенка, который у нее родится, за своего, а взамен обещал деньги и деревеньку… Но деревеньку не отдал, да и деньги, кажется, выплатил не все…

— Это неважно, — проговорила Глафира Васильевна, которая то краснела, то бледнела, слушая Анастасию, то нервно поправляла волосы, то теребила оборку на платье. — Как только мы узнали тебя поближе, мы очень к тебе привязались… Мы любили тебя, любим и всегда будем любить, хоть ты нам и не родная дочь. Но ты наша дорогая, ненаглядная девочка… и ты всегда можешь рассчитывать на нас… Вот.

Она беспомощно поглядела на мужа, втайне, может быть, рассчитывая, что он поддержит ее; но Петр Николаевич ограничился тем, что только кивнул. По правде говоря, в глубине души он до сих пор сожалел о потере деревеньки.

— Странно, что моя мать вспомнила обо мне через семнадцать лет, — заметила Анастасия. — Меня бы вполне устроило, если бы она забыла о моем существовании.

Ее слова и тон инстинктивно не понравились старой даме.

— Но, Настенька, как же можно… Конечно, она оступилась… и дорого заплатила за свою ошибку…

— Ах вот, значит, как, — протянула Анастасия. — А я-то думала, что заплатил скорее ее брат. А что отец, кстати? Ни разу не выразил желания увидеть меня?

Глафира Васильевна беспомощно поглядела на мужа, но Петр Николаевич только едва заметно пожал плечами, представляя ей справляться самой.

— Нет, князь… Он не спрашивал о тебе.

— Но он ведь знает, как меня зовут и где я живу? — допытывалась Анастасия.

— Да, он… Он знает. Мы сообщали ему. Но он…

— Наверное, не ответил, — усмехнулась девушка. — Я тоже не люблю отвечать на неприятные письма… c’est un trait familial, décidement [35] Определенно семейная черта ( франц. ). . И я почему-то думаю, что Наталья Денисовна не горела желанием меня увидеть, но согласилась, потому что вы были настойчивы… или по иной причине.

— Настенька, ты к ней несправедлива! Наталья Денисовна не забывала о тебе, она присылала игрушки, разные подарки и писала письма, спрашивала, как ты живешь…

— Я видела ее письма, — проговорила Анастасия, и что-то жесткое, металлическое неожиданно прорезалось в ее голосе. — Когда я заболела корью, она написала, что если я умру, значит, так надо… Она была бы только рада, если бы я исчезла — навсегда.

— Настенька! — Глафира Васильевна совершенно расстроилась и часто-часто моргала, готовая заплакать. — Помилуй, ну что ты такое говоришь…

— Лучше бы она не слала игрушек, — промолвила девушка с ожесточением, поднимаясь с дивана. — И лучше бы не отвечала на ваши письма, как князь Вязмитинов… По крайней мере, так честнее, чем желать мне смерти.

— Настенька, мне кажется, ты преувеличиваешь, — вмешался Петр Николаевич. — Наталья Денисовна — превосходная женщина. Может быть, она где-то как-то сумбурно выразилась, и ты не так ее поняла…

— Она обещала позаботиться о тебе, — подхватила Глафира Васильевна. — И подыскать тебе хорошую партию… Нет, Настенька, ты не должна думать о ней дурно. В конце концов, она твоя мать…

— Партию? — Анастасия недоверчиво вскинула брови. — И кого же она намерена мне сосватать? Уж не полковника ли, который с нами сегодня обедал?