Ольга Сухаревская: Горе побеждённым

- С кем она уехала в монастырь в тот день?

- С моей сестрой, Анной Матвеевной. Точнее – каждая ехала своим экипажем, а на службе они стояли вместе. Потом Анюта попрощалась с племянницей и уехала домой. А Настенька куда-то пропала.

Голос Арефьева дрогнул, но он продолжал:

- Анастасию всегда возит кучер Онисим – человек абсолютно преданный нашей семье. Мы его взяли из деревни ещё подростком. Он сказал, что ждал её ещё с полчаса после того, как отзвонили конец службы. Это значит, что было около восьми. Потом он пошёл в собор посмотреть, в чём дело. Все прихожане уже разошлись, а отец Феогност сказал, что после службы он её не видел.

- Так. Теперь, Николай Матвеевич, я бы хотел поговорить с вашей свояченицей.

- Конечно-конечно. Я сам за ней схожу.

После ухода Арефьева молодой человек произнёс громким шёпотом:

- Я думаю, что дело было так…

- Тс! Мой друг, никогда не высказывайте ваших соображений на месте опроса свидетелей. Запомните это. Запаситесь терпением. У нас будет время для обсуждения ваших версий.

Хозяин дома вернулся быстро. За ним в комнату вошла дама лет тридцати, затянутая в тёмно-синее платье с плиссированной грудью и множеством в ряд мелких перламутровых пуговиц. Тёмные волосы женщины были стянуты на затылке в тугой узел и убраны под тонкую сетку. На носу красовалось внушительное пенсне на чёрном шнурке. Лицо было бледное, безбровое и оживлялось лишь красиво очерченными губами, как бы случайно попавшими к столь заурядной личности.

Собакин оценивающе скользнул взглядом по фигуре женщины и перевёл глаза на Николая Матвеевича. Тот с большим почтением усадил родственницу в кресло. Оба посетителя встали и представились. Дама, со своей стороны, внимательно рассматривала гостей, ничуть не стесняясь своего пристального взгляда.

Собакин изобразил на лице максимальную благожелательность и спросил:

- Лариса Аркадьевна, на ваш взгляд, что могло случиться с вашей племянницей?

- Право, не знаю. Я в таком же недоумении, как и Николай Матвеевич. Я в отчаянии…

Сказано это было плаксивым голосом, который под конец фразы дрогнул, и из-под пенсне капнула слеза.

- Лара, не надо! – наклонился к ней Арефьев.

- Ах, простите, – уткнувшись носом в кружевной платок, сказала Турусова. - Слушаю вас, спрашивайте.

- Вы ничего странного в поведении Анастасии Дмитриевны за последнее время не замечали? Может она с кем-нибудь тайно встречалась или переписывалась?

- Нет, ничего особенного не припоминаю. Всё было как всегда. Одну мы её редко куда отпускаем и всегда знаем, где она и с кем. В последнее время, возможно, была чуть бо;льшая суета из-за предстоящей свадьбы. Знаете, приданое надо было купить, приглашения сделать, свадебное платье заказать. А что касается её переписки… Почта, которая к нам приходит, складывается в вестибюле на китайском столике для визиток и все домашние сами забирают свою корреспонденцию. Никаких писем для Насти я не видела, кроме записок с цветами от жениха. А, впрочем, надо спросить у горничной – может она что-то видела и знает.

- А что жених? – обратился Вильям Яковлевич к обоим родственникам. – Как вы ему объясняете отсутствие невесты?

- На наше счастье он в отъезде по делам, в Петербурге. Вернется к субботе, через четыре дня. Очень надеемся до его приезда найти Настю, – ответил Николай Матвеевич.

- Хм. Вы хотите, чтобы я нашёл девушку за четыре дня?

- Десять тысяч рублей за достоверную информацию о её местопребывании. Еще столько же, если за эти четыре дня она будет дома, – срывающимся голосом проговорил Арефьев.

- А в случае смерти?

Турусова судорожно всхлипнула.

- В любом случае я хочу знать, где моя племянница и что произошло. Но, я полагаю, что всё это крайности. Здесь какое-то недоразумение, девичий каприз – не больше.

- Лариса Аркадьевна, в чём была одета Анастасия Дмитриевна, когда уезжала в церковь? Не было ли при ней в тот день чего-либо лишнего? Саквояжа, например?

- Нет. В руках у неё ничего не было. Я проводила её до входной двери: мы обсуждали меню свадебного обеда. Она была в тёмно-синем платье, суконной накидке с норковой опушкой. На ногах - замшевые серые ботики . На голове – синяя бархатная шляпка с серым пёрышком.

- На ней были какие-нибудь драгоценности?

- Только жемчужные золотые серьги. Колец она не любит.

- Сколько могут стоить такие серьги?

- Они были куплены ей к последнему Рождеству и стоили сто восемьдесят рублей, – ответил Арефьев.