Ольга Сухаревская: Горе побеждённым

- Федор Кузьмич рекомендовал вас как самого толкового и компетентного человека в такого рода делах.

- Федор Кузьмич, по доброте своей, преувеличивает мои достоинства, но, чем смогу - попробую помочь, – любезно ответил Собакин.

- Анастасия Дмитриевна – моя племянница, почти что дочь, девятнадцати лет, – начал Арефьев, – позавчера вечером поехала тут рядом, рукой подать, в Страстной монастырь на вечернюю службу и не вернулась. Ждали всю ночь и почти весь вчерашний день. Я, конечно, разослал своих людей на поиски, но - безрезультатно. Вчера вечером сам поехал к Рушникову - мы с ним давние хорошие знакомые. Федор Кузьмич предложил обратиться к вам. Дело в том, что совсем скоро, на Красную горку , у моей племянницы назначена свадьба с Алексеем Григорьевичем Мелецким. О том, что Анастасия пропала, он пока ничего не знает и огласка гм… крайне не желательна. Это может скомпрометировать девушку накануне свадьбы.

- А если с ней случилось несчастье? – удивился Вильям Яковлевич.

- Надеюсь, что нет. Видите-ли, моя племянница имеет гм… несколько эксцентрический характер. Такие гм… неприятности с ней, к сожалению, уже случались.

- А именно?

- Анастасия с детских лет потеряла родителей. Это был мой родной брат с супругой. Оба они погибли заграницей, в одночасье, при внезапном сходе лавины во время их путешествия по швейцарским Альпам. Девочка после такого удара стала особенно нервной, ну, и позволяла себе иногда некоторую вольность. Она и при живых-то родителях часто пряталась в доме, да так, что её часами не могли найти. Затаится и сидит где-нибудь в чулане или платяном шкафу. Чуть что не по ней: убегала из дома пешком, в чём была, к своей тётке – нашей с братом старшей сестре, что живёт неподалёку, на Петровке. Всё это случалось из-за того, что ей не уступили в каком-нибудь безрассудном требовании. Такой уж у неё характер! До сих пор она часто пререкается со своей другой тёткой – родной сестрой её матери, которая живёт с нами и помогает воспитывать племянницу с тех пор, как девочка осиротела. Росла она, что называется, хлопотно. Вот, к примеру, в шестнадцать лет повезли мы её на бал в Благородное собрание. Ей, по всей вероятности, стало обидно, что её не оценили и мало ангажируют. Мне в тот вечер довелось много беседовать с его превосходительством генерал-губернатором. На какое-то время я отвлёкся от племянницы. А Настя, не предупредив ни меня, ни тётку, спустилась вниз, сама вызвала нашу карету и уехала домой. А мы с сестрой ещё битый час метались там по залам и лестницам, не понимая, куда она подевалась. Вышла неприятная огласка. Потом Настя плакала, просила прощения, но, сами понимаете, нервов на эти коллизии было истрачено уйма. Дальше – больше. Два года назад она опрометчиво дала себя увлечь молодому человеку низкого положения. Были слёзы, выяснения отношений между нами, близкими ей людьми, и этим юношей. Он принял отказ от дома и запрет общаться с Анастасией, как мне тогда казалось, очень достойно. А через неделю Настя поехала во французское ателье мадам Малюар, на Кузнецкий, и не вернулась к обеду. И только вечером принесли от неё записку, что она порывает с семьей ради этого человека. Горю нашему не было предела. Но буквально на следующий день, утром, она вернулась, заперлась у себя в комнате и никуда не выходила. Даже с родными тётками не хотела поделиться своими переживаниями. Мы посчитали за благо пригласить домой Настиного духовника – архимандрита Феогноста из Страстного монастыря. Переговорив с ней, он объявил, что тайну исповеди нарушать не станет, но как перед Богом заявляет, что девушка во многом виновата сама вследствие молодости и отчаянного характера. Никакого нечестия с ней не произошло, а посему, надо это дело поскорее забыть, что мы с облегчением и сделали. Прошло время, Настенька оправилась от душевного удара, повеселела и вот нашла себе достойную пару в спутники жизни – господина Мелецкого. Мы за неё были очень рады и вдруг - опять пропажа! Что ей сейчас в голову взбрело – неведомо! Огласки этого дела я боюсь из-за общественного осуждения – сами знаете, какова наша Москва! А, самое главное, из-за жениха. Уж больно он строгих нравственных правил. Как быть теперь – не знаю. Распутайте мне этот узел и верните Настеньку домой – век буду вашим должником, Вильям Яковлевич,– взмолился под конец Николай Матвеевич.

Собакин согласно кивнул.

- Я бы хотел задать вам несколько вопросов.

- Спрашивайте.

- А вы, Александр Прохорович, потрудитесь записывать сведения, – обратился Собакин к помощнику. - Как зовут и где можно найти первого, так сказать, претендента на руку вашей племянницы?