Ольга Сухаревская: Горе побеждённым

- Ясно. А кем вам доводится господин Рушников?

- Федор Кузьмич – брат моей матери. Маменька попросила его пристроить меня у себя, в полицейской части.

- Так и служили бы под крылом у родственника. Почему ко мне проситесь?

- Наслышан о вашем мастерстве. Я ведь у дяди и начал служить. В полиции про вас столько рассказывают! Они там все ваши дела знают.

- Ну уж и все, - самодовольно хмыкнул сыщик.

- Сначала дядя меня, точно, у себя хотел оставить. А потом сказал: «Больно много ты рассуждаешь да философствуешь вместо простого исполнения. На нашей уголовной рутине нужен другой характер. Такие как ты, нужны в штучных делах. Попытай, говорит, счастья у Вильяма Яковлевича. На Москве в тонком деле лучше его нет. И сравнить его, говорит, можно только с его превосходительством Иваном Дмитриевичем Путилиным – начальником сыскной полиции в Петербурге. Он, дескать, начинал младшим помощником квартального надзирателя на Толкучем рынке и вон как поднялся! Ну, а вы здесь, в Первопрестольной , без чинов, но в том же ряду состоите. Так и сказал. Вот я к вам и пришёл настоящему сыску учиться.

- Сколько вы в полиции пробыли? Москву хорошо узнали?

- Полтора года. Знаю улицы, рынки, злачные места.

- А как у вас со здоровьем? У нас бывает, что днями бегать приходиться. Хронических заболеваний нет? Дурных пристрастий? Лучше сразу скажите – все равно наружу выплывет.

- Кажется, нет ничего такого, – сильно сконфузившись, проговорил Ипатов. – Мамаша говорит, что я горазд сладкое кушать, а боле - ничего.

- Сладкое? – недоуменно переспросил Вильям Яковлевич. – Ах, сладкое! Ну, это ничего, это можно, – хохотнул он и сделал строгое лицо. – В меру, конечно. А кстати, сколько вам лет?

- Осенью двадцать один будет.

- Где вы живете в Москве?

- Первый Хвостов переулок, дом Крупениной, в мезонине. Она матушкина подруга по пансиону и терпит меня задаром.

- А что ж, не у дяди?

- Я хочу быть сам по себе, – набычился молодой человек. – Он мне не нянька.

- И то верно. Что ж, каждый день на службу из Замоскворечья таскаетесь?

- Так дешевле.

- Не годится. Перебирайтесь сюда, на Сретенку. Здесь рядом, в Печатниковом переулке, у нас на примете есть хорошая квартира. Вам в самый раз будет. Мой Спиридон Кондратьевич обо всём договорится. А то, как до дела дойдет, я же вас не дождусь, пока вы из этакой дали ко мне доберётесь. Сколько вам платили в полиции?

- Двадцать шесть рублей.

- Деньги хорошие, но маленькие. Я вам кладу пока пятьдесят, но с испытательным сроком – на одно-два расследования. Потянете – будем работать вместе, нет – не обессудьте. Когда ваш день рождения?

- Я родился на зимнего Александра Невского – 23-го ноября .

- Стрелец. Замечательно. А знаете, как переводится с греческого ваше имя?

Ипатов кивнул.

- Защитник людей.

- Верно. И это плюс в выборе вами профессии сыщика. Вот вам бумага, перо. Напишите мне полную дату своего рождения, место, желательно время суток – может ваша матушка когда обмолвилась. Еще мне нужны такие же сведения о ваших родителях. Надо составить вам астрологическую карту, чтобы знать ваши сильные и уязвимые места. Это пригодится в работе. Да, и пожалуйста, не вздумайте отпускать усов, бачков и тому подобной растительности. Вы мне нужны исключительно в бритом виде. Хорошо, что вы, скажем так, светлой масти. В нашем деле это - большой плюс. У меня, как видите, с этим - проблема.

И Вильям Яковлевич продемонстрировал собеседнику свое выразительное лицо. Против такой внешности, Александр – защитник людей, мог предъявить только глубоко посаженные серенькие глазки, мышиного цвета волосы, белёсые брови да маленький нос уточкой. А вот сидевшего перед ним человека чёрной масти, не портила даже лёгкая конопатость светлой кожи, а только придавала, в сочетании со всем внушительным обликом, какой-то нерусский, иностранный вид.

- Да, у вас фактура, – с мужской завистью вздохнул Ипатов.

Молодой человек ещё раз посмотрел за спину Вильяма Яковлевича и в другой раз удивился похожести портрета и оригинала.

- Безвозмездно даю вам подъёмные - на обмундирование, – продолжал сыщик. – В этом, простите, ходить не годиться. Вам придётся бывать со мной в обществе. Сами ничего не покупайте – доверьтесь моему Спиридону. Он сделает всё в лучшем виде. И последнее. Поначалу старайтесь больше слушать и запоминать. Не стесняйтесь осведомляться о непонятном у меня или у Кондратьича. Он человек опытный, хорошо знающий жизнь и наше дело, хотя и не без причуд. Я без его помощи не справился бы ни с одним делом. Это незаменимый работник, каким хотелось бы в будущем видеть и вас.