Ольга Сухаревская: Горе побеждённым

- А деньги у нее с собой были?

- Только мелочь для подаяния, - покачал головой Арефьев. - Я сразу проверил: все деньги в её шкатулке оказались на месте.

- Теперь позовите горничную, – попросил Собакин.

- Если я больше не нужна, - Турусова встала, – то хотела бы удалиться, - она повернулась к сыщикам. - Надеюсь на вашу помощь, господа. Наташу я вам сейчас пришлю.

Вошла опрятная молоденькая девушка в белом переднике и наколке. Поздоровалась, косясь на хозяина.

- Милая, ты ничего необычного не замечала за своей хозяйкой в последнее время? Например, взволнованность, тревогу, раздражение?

- Замечала, господин хороший. Я всё время замечаю за Настасьей Дмитривной взволнованность и раздражение. Завсегда это у них бывает.

Покраснев, Николай Матвеевич ввернул:

- Это она имеет в виду э… сложный характер племянницы.

- Да уж, ваша правда, барин. У барышни – характер, – продолжала горничная. – Чуть что не по ней…

- Извини, милая, - перебил её сыщик, – за последнее время что-нибудь было необычное в её поведении?

- Я не знаю. Со мной они не говорят ни о чём. Я делаю свою работу: приберу, подам что велят, причешу, когда надо и всё.

- А в комнате барышни всё на месте с тех пор, как её нет?

- Рыться в чужом мы не приучены, а так, по виду, вроде бы всё на местах.

- Какие письма получала твоя хозяйка в последнее время?

- Не знаю я никаких писем. Последнее время цветных букетов и корзин приносят много. Это от ихнего жениха. Умучаешься с ними возиться. И не жалко им по холодной поре такие деньги на траву переводить!

- Откуда знаете, что букеты от жениха?

- Так в них всегда его карточка вставлена с золотым уголком и написано чтой-то красными чернилами. Такая у них манера. А боле ничего не знаю.

Следующим пригласили кучера. Вошел небольшой, жилистый мужичок, с обветренным и уже загорелым лицом, на первом весеннем солнце.

- Здравия желаю, – сказал он, теребя мятый картуз в больших узловатых руках.

- Скажи, Онисим, - начал Собакин. – Куда ты возил барышню в последнее время и с кем?

- Везде возил, куда надо было. На Кузнецкий, по разным магазинам, почитай, каждый день. На Варварку возил, в Гостиный двор, к господину Мелецкому на Поварскую. Ещё на прогулку возил их в Нескучный сад и с женихом в Петровский театр .

- А в монастырь?

- В Страстной они всегда одни ездиют. Там барышня сходится со своей тётушкой – Анной Матвевной, и они уже вместе идут на службу. Недавно вот на Пасху возил туда всех: и Николая Матвеича, и Ларису Аркадьну, и Настасью Дмитривну, – рассказывал кучер.

- А позавчера как было дело?

- Обныкновенно: сели – поехали. У монастыря, на площади я встал, как обычно, справа, где проезда меньше, чтоб не затолкали. Барышни ушли-с, а мы, значит, с Захаром, кучером Анны Матвевны, остались ждать.

- Что ж так и сидели два часа?

- Почему «сидели»? Мальчонке знакомому из скобяной лавки, Антипке, гривенник дали, чтоб за экипажами приглядел, а сами пошли в трактир. Он рядом совсем, в начале Малой Дмитровки. Посидели, чаю попили с сушками. Это не впервой, а завсегда так бывает. Нам на это от хозяев разрешение дадено. Как стали вызванивать конец службы – мы вернулись назад. Вскорости Анна Матвевна вышли и Захар её увёз, а я ещё с полчаса сидел. Ну а потом уж, пошёл узнать, в чём задержка.

- А почему сразу не пошёл?

-Так они говорили, что к батюшке едут, а поговорить можно только опосля службы. Подумал, может, заговорились.

- Что дальше было?

- Зашёл я в соборную церковь, а там уж и нет никого. Пошёл искать отца Феогноста. Сестрички мне сказали, что он в трапезной. Христа ради, через послушницу, добился архимандрита. Так мол и так – куда-то запропастилась Настасья Дмитривна. А он сказал, что ничего не знает, и после службы она к нему не подходила. Я туда – сюда побегал и бросился домой докладывать хозяину. Вот и всё.

- Хорошо, иди. Ежели, что вспомнишь ещё, тебе скажут, как меня найти, – сказал сыщик. – А теперь мне хотелось бы взглянуть на комнату Анастасии Дмитриевны.

Это была не одна, а три, соединённые между собой, комнаты: гостиная, спальня и туалетная.

Везде хороший вкус, достаток и идеальный порядок. Много, уже подвявших, букетов. После тщательного осмотра личного бюро, кроме нежных записок от жениха, рекламных объявлений французских товаров и альбома с коллекцией праздничных открыток, ничего не было. Не нашли даже традиционного для этого возраста девичьего дневника.

- У неё его нет. Она сожгла свой дневник после случая с Добронравовым, – пожал плечами Арефьев. – Скрытничает, боится, наверное, что мы его прочитаем.