Мэтью Перл - Тень Эдгара По

— Что еще важнее, — сердечным тоном продолжал главарь, растягивая в улыбке свое смуглое лицо, — мы наконец-то встретились лично.

Он пожал мне руку, обмякшую именно в этот момент — когда я понял, что угадал верно.

— Дюпен! — воскликнул я, отторгая догадку разумом.

Если уважаемый читатель помнит, у меня на примете было пять или шесть возможных прототипов Дюпена. В конце концов я отмел их всех в пользу Дюпона.

Среди претендентов фигурировал барон Клод Дюпен, адвокат, по слухам, ни разу не проигравший дела; барон Клод Дюпен, в чьих жилах текла королевская кровь, вследствие какового обстоятельства он и взял сомнительный титул. Много лет подряд Барон был в числе самых выдающихся юристов Парижа, и вдобавок считался героем, поскольку брался защищать преступников, по разным причинам вызывавших сочувствие. Он даже попал в список кандидатов на должность генерального прокурора и чуть было не оказался в палате представителей от своего округа во время одного из переворотов во французском правительстве. Однако Барона обвинили в использовании неприемлемой тактики, и он отступился, перебрался в Лондон и стал применять там другую тактику — выжидательную. В Лондоне Барон был приведен к присяге как констебль по особым делам на период опасности мятежа и проявил себя человеком достаточно храбрым, чтобы оставить за собой эту должность уже в качестве почетной, после того как опасность мятежа миновала.

Вся вышеприведенная информация была собрана мной по крупицам во французских периодических изданиях. Одно время, еще до поездки в Париж, я не сомневался, что Клод Дюпен и есть истинный прототип К. Огюста Дюпена; я даже отправил Барону несколько писем с просьбой уточнить некоторые факты из его жизни и с характеристикой ситуации в Балтиморе. Однако весьма скоро мне попались статьи об Огюсте Дюпоне, и я взял на вооружение новую теорию. Получив ответ от Клода Дюпена, я отправил ему полное извинений письмо.

В одном из французских журналов обнаружился портрет Барона Дюпена, разумеется, изученный мной до мельчайших подробностей. Вот почему я узнал человека, пожимавшего мне руку, точно мы с ним были старинные друзья. Тогда-то я и воскликнул в изумлении: «Дюпен!.. Вы Клод Дюпен!»

— Прошу вас, — с чувством произнес Дюпен, — зовите меня Бароном!

Я выдернул руку из его рук и стал оглядываться в надежде, что вот сейчас представится случай к чудесному спасению. Экипаж, меня привезший, стоял в тени полуразрушенной каменной стены, однако сбежать в нем я и не помышлял, ибо видел, как приспешник Барона занял место на козлах.

Ров вокруг Парижа является частью комплекса укреплений на случай нападения врагов. Бесконечной лентой опоясывает он город и окрестности; в нем имеются насыпи для артиллерии, а также многочисленные ответвления.

И вот в этом-то лабиринте я, по уверениям Дюпена, был в полной безопасности. Дюпен принялся объяснять, что его товарищ, Хартвик, — тот, который поймал меня в Версале и затолкал в экипаж, — желал единственно доставить меня на рандеву к Дюпену в целости и сохранности.

— Хартвик так сквернословит, что сам сатана уши бы заткнул; раз он одному субъекту чуть руку не оторвал, но в целом он неплохой человек. Вы уж простите его.

— Простить! Простить подобное оскорбление? Боюсь, Дюпен, это выше моих сил! — выкрикнул я.

— Ах, как я рад нашему знакомству, — молвил Клод Дюпен. — Я столько лет провел в Лондоне, где никто не умел выговорить мою фамилию. Вы же произносите ее как истинный француз!

— Послушайте, сударь, — объявил я, даром что был польщен — нечасто французы хвалили мое произношение, — не пытайтесь меня умаслить. Если вы желали говорить со мной, почему не выбрали какое-нибудь приличное место в Париже?

— Я был бы счастлив выпить по чашечке кофе с вами, мосье Кларк. Кстати, могу я называть вас Квентином? — Барон имел странную манеру вести диалог; она свидетельствовала об изрядной напористости.

— Нет!

— Спокойнее, прошу вас. Позвольте выразиться яснее, дражайший мой Квентин. Видите ли, существуют две разновидности друзей — друзья и враги. Что касается меня, в Париже я располагаю и теми и другими. Боюсь, представители одной разновидности были бы весьма рады видеть меня несколько убавившим в росте — ровно на одну голову. В свое время я страдал прискорбной опрометчивостью, вследствие которой пообещал выплатить изрядную сумму денег, между тем как тщательные математические вычисления дали бы мне понять, что этой суммы у меня быть не может. Да-да, дражайший Квентин, я был беден, как индюк Иова. К счастью, хоть я и попал в переплет, в Лондоне нашлась для меня протекция — притом столь сильная, что позволяет наведываться на родину. Впрочем, вы сами видите — я ограничен в выборе мест встречи, — добавил барон, широким жестом обводя ров и развалины. — А у вас, похоже, имеется состояние, братец Квентин? Как вы получили его? Трудились в поте лица? Или родились с серебряной ложкой во рту? Впрочем, какая разница?