Татьяна Романова: Сизые зрачки зла

– Я удивился, если бы вы думали иначе, для меня все случившееся сегодня оказалось шоком. Я его не люблю, но и в мыслях не имел, что нападение может быть делом его рук, – признался Горчаков.

Исправник перебил его:

– Бунич впервые насторожил меня лишь пару дней назад. Он все в компанию к девицам нашим набивался: развлекал, байки разные рассказывал. Все к этому привыкли. Как ни глянешь в его сторону, всегда одна и та же картина: улыбка до ушей, глазки масляные, шутки шутит. Вдруг вижу, что наш забавник побледнел как смерть, а потом тут же засобирался и уехал. Тогда я ваших сестриц в оборот взял. Чем, мол, соседа так напугали? Они сначала жались, а после признались, что по секрету сказали ему то, что уже известно всем в доме, – про ожидаемого наследника, а Бунич даже положенного в таких случаях восторга не выказал, пролепетал что-то нечленораздельное и уехал.

– Господи, да кто их за язык-то тянул?!

– Рано или поздно, он все равно пошел бы в наступление, ведь Вера Александровна со своими соляными обозами всю прибыль ему обвалила. Он ведь всегда один был, соли возил немного – цену держал высокую, а теперь его доходы сильно похудели. Вера Александровна могла хоть всех своих мужиков в шахту отправить, а Буничу все в тайне от округи держать приходилось, вот он на ломке соли и использовал людей, похищенных из других мест. Мы из тюрьмы этой болотной шестнадцать человек освободили. Все избитые, голодные. Их всех сюда обманом привезли или по пьяни.

– И кто же похищениями промышлял?

– Правая рука и доверенное лицо нашего любимца общества – управляющий Поляков – а уж тот себе нескольких подручных из дворовых отобрал, чтобы за рабами следить. Он из опаски даже в Смоленске людей не брал, находил их в других местах, что подальше. Лишь два раза они взяли местных, и все потому, что срочно нужно было умерших заменить. Рабы в шахте соль ломали, а потом доверенные люди Полякова вывозили ее через болото в солеварню. Дальше все у них уже выглядело совершенно официально. И что самое печальное, я ведь мог во всем этом раньше разобраться. За десять лет я трижды бывал на солеварне Бунича, но ничто меня тогда насторожило.

По лицу исправника было видно, как он расстроен, и Платон посочувствовал:

– Петр Петрович, когда вы сюда приехали, их предприятие уж тридцать лет, как процветало, все концы давно были спрятаны.

– Все продумал еще папаша Бунича, – подтвердил исправник, – он очень хотел женить своего сына на вашей матушке, но ваш дед решил иначе. Потом в Солите и Хвастовичах хозяева долго не жили, а управляющие были людьми приезжими и ничего о старой шахте не знали. Ну, а чтобы обезопасить себя, преступники почти сорок лет запугивали местный народ болотами. Когда-то нескольких мужиков утопили, а потом уже только слухи поддерживали. Я сам верил в эти россказни, и, признаюсь, обалдел, когда увидел, как смело Бунич скачет прямо на болота.

– Вы следили за ним?

– Накануне я решил еще раз проверить его солеварню, дождался вечера и приехал. Как я и рассчитывал, работники его разошлись по домам. На воротах висел замок, ну да мне не впервой. Я коня бросил, и стал с замком возиться, а тут как будто что-то меня толкнуло, ведь я своего Терека не привязал. Вдруг конь испугается чего, да убежит? Смотрю, мой Терек из корыта возле колодца воду пьет. Меня аж испарина пробила: вода ведь соленая, заморю коня. Кинулся я к нему, хочу оттащить, а он к воде тянется – жарко. Тут я эту воду зачерпнул и попробовал, а она вкусная и совсем не соленая. Самая обычная колодезная вода! Честно сказать, я сразу-то и не сообразил. Стал вспоминать, может быть, у Бунича колодец с рассолом внутри есть. Но, насколько я помнил, там никаких колодцев не было. Кинулся я замок вскрывать. Зашел внутрь, а там все как обычно: печи еще теплые, да готовая соль у стены в сусеки ссыпана.

– Тогда вы и поняли?

Щеглов в раздражении хлопнул себя по колену.

– Не успел! Услышал с болота топот лошадиных копыт, выглянул в окошко – смотрю, Бунич мчится, а у меня дверь открыта, и конь во дворе остался. Вот думаю, сейчас скандал будет, но тот по-другому решил, даже с седла слезать не стал, развернулся и кинулся обратно. Я пока до коня добежал, Бунич уже далеко оторвался. Остальное вы знаете.

Горчаков молчал, в его голове не укладывалось, что Вера почти полгода ежедневно принимала в собственном доме убийцу. Его передернуло от отвращения, но он все же спросил:

– Получается, что мы с женой с самого начала были обречены?