К. Сэнсом - Горбун лорда Кромвеля

— Кто направил тебя сюда? — осведомился я у юнца.

— Служка прислал мне записку, сэр, — дрожащим голосом пролепетал тот, — в которой просил забрать здесь письмо и снести в Лондон на почту.

— Вот что я нашел при нем.

Багги раскрыл ладошку мальчика, на которой лежало золотое кольцо.

— Ваше? — спросил я у Джерома.

Он демонстративно отвернулся.

— Кто был тот служитель, что прислал записку? — продолжал я допрашивать мальчишку. — Говори, не то хуже будет. Ты и так уже вляпался по самые уши, парень.

— Мистер Гриндстаф, сэр. Тот, что служит на кухне. Он заплатил мне кольцом за работу и почтовую карету.

— Гриндстаф! — презрительно фыркнул приор. — Он доставлял Джерому еду. Перемены ему всегда бы ли не по нутру. Сегодня же его вышвырнут отсюда вон. Если только вы, сэр, не сочтете необходимым применить к нему более жесткие меры.

— Нет, — покачал головой я. — Главное, следите за тем, чтобы Джером сидел под замком. Не следовало ему позволять присутствовать на службах. Теперь видите, что из этого вышло. — И, обернувшись к привратнику, я добавил: — Отпустите мальчишку.

Багги проводил парня до ворот и вышвырнул его на дорогу.

— А ну, вставай!

Приор Мортимус пнул Джерома в бок. Тот попытался подняться, но не смог и снова упал на спину.

— Не могу, проклятая скотина, — огрызнулся он.

— Помогите ему встать, — попросил я привратника. — И заприте в келье.

Багги поднял Джерома на ноги и увел прочь.

— У Кромвеля много врагов, — крикнул мне Джером через плечо. — Смерть его не за горами!

— Нет ли у вас какой-нибудь комнаты, в которой мы могли бы уединиться? — спросил я приора.

Он провел меня через крытую аркаду в теплое помещение, в котором горел камин. На покрытом бумажной скатертью столе стоял графин вина. Приор разлил его нам по чашкам.

— Скажите, Джером в первый раз исчез после службы?

— Да. Мы с него все время глаз не спускаем.

— Как вы считаете, не мог ли он передать письмо в какой-нибудь из предыдущих дней?

— Начиная с того времени, как вы прибыли к нам и мы его посадили за решетку, — нет. А прежде — пожалуй, да.

Я кивнул, грызя ноготь.

— Отныне придется тщательней следить за ним. Письмо — это нешуточное дело. Мне придется незамедлительно поставить в известность о случившемся лорда Кромвеля.

Приор окинул меня оценивающим взглядом.

— Не сочтете ли вы возможным также сообщить лорду Кромвелю, что письмо перехватил некий преданный королю монах?

— К этому вопросу мы еще вернемся, — холодно ответил я. — Сейчас я хочу поговорить с вами совсем на другую тему. Орфан Стоунгарден.

Он медленно кивнул.

— Да, слыхал я, как вы ставите свои вопросы.

— Неужели? Прошу заметить, что, помимо прочих братьев, по делу этой девушки упоминалось и ваше имя.

— Даже самым старым монахам не чуждо сладострастие А эта особа, скажем прямо, была весьма симпатичным созданием. Ну, пытался я заставить ее немного позабавиться со мной. Но ведь я же этого не отрицаю.

— Как? И это мне говорите вы, обязанностью которого является соблюдать дисциплину и порядок в монастыре? Вы, который еще вчера меня уверял, что, только соблюдая тот самый порядок, за который вы так ратовали, мы можем удержать мир от хаоса?

Он неловко поерзал в кресле, а затем резко произнес:

— Легкие забавы с горячей девушкой не могут идти ни в какое сравнение с теми неестественными страстями, которые разрушают надлежащие между монахами отношения. Согласен, в этом вопросе я не безупречен. Как, впрочем, и все остальные. За исключением святых, да и то не всех.

— Когда слышишь от вас подобные слова, приор Мортимус, весьма легко заподозрить вас в лицемерии.

— О, помилуйте, сэр, разве не все мужчины лицемерны? Я не желал девчонке никакого зла. Она достаточно быстро отвергла мои притязания. Тем не менее старый педераст Александр успел донести на меня аббату. Мне было искренне жаль ее потом, — негромко добавил он, — когда она бродила повсюду, как привидение. Однако я больше ни разу к ней не подошел. Ни разу ни о чем не заговорил.

— А вы, случайно, не знаете иных монахов, которые, подобно вам, подвергали ее своим домогательствам? По крайней мере, госпожа Стамп уверена, что таковые были.

— Нет, — отрезал он, внезапно помрачнев. — Иначе не стал бы скрывать этого от вас. — Он глубоко вздохнул, после чего добавил: — До чего же ужасно было видеть ее вчера! Я сразу ее узнал. Вернее сказать, догадался, что это она.

— И госпожа Стамп тоже. — Я сложил руки на груди. — Брат приор, ваши прекрасные чувства меня воистину поражают. Мне с трудом верится, что вы тот самый человек, который полчаса назад пинал ногами человека.