Макс Акиньшин - Тридцать восемь сантиметров

-Эта красотка у себя, мек?– я стараюсь говорить вежливо, несчастный краб и так пострадал. Он сидит с самым безнадежным видом, баюкая больную руку.

-У себя, – выдавливает мой собеседник,– сегодня никуда не выходила.

Вот и прекрасно. Похлопав его по плечу, я поднимаюсь по лестнице, уставленной роскошными сухими растениями в горшках. Это придает богадельне определенный запущенный шик. Как репродукции на самой качественной бумаге, закрывающие жирные пятна на обоях. Или искусственные дыры от пуль по корпусу тачки, наклеенные на ржавчину. Мы постоянно гонимся за такими вот украшениями, как папуасы за перьями. Ремонтируем наше существование изо дня в день, там убираем морщинку, там пятно, рисуем брови, кладем тени, выделяем ресницы – все это на широком морщинистом лице той старухи, которую зовем судьбой. Нам кажется, что наивные поделки и прочая шелуха, делают нас богаче, нашу серую жизнь цветастей, а нас самих лучше. Это далеко не так. Мы так и остаемся бледными, фальшивыми копиями самих себя. Впрочем, ладно.

Я считаю ступени. Из комнаты на втором этаже передо мной появляется девица, одетая в шелковый халат. На голове у нее накручено полотенце, а в руках набор для душа в прозрачном пакете. Шампуни, кремы, ополаскиватели, освежители, тоники, гели для душа, гели после душа, кондиционеры, эпиляторы, фены, лосьоны для тела, лосьоны для рук, для век, для бровей, ушей и прочего.

В общем- вооружена до зубов.

Почище иного морского пехотинца, хотя контракта у нее нет и если в руках взорвется баллончик лака для волос, то ее родные не получат страховку. Душ в ее комнате, видимо, отсутствует и она вынуждена таскать с собой парфюмерную лавку, если хочет помыться. Я наблюдаю, как она поднимается, покачивая небольшим задиком. Ставлю двух дохлых мух против суппозитория вашего старика, что никто и никогда не назовет место, где дамочки учатся так вилять задом! Каллиграфы Китая, обучающиеся десятки лет, сгрызите ваши кисти. Любая из них уделает вас запросто. Идеальные цифры! Восемь! Шесть! Девять! Ноль! Выдержанные и точные! По одной траектории. Округлости. В каждой спрятан мир! Вселенная! По большому счету женская задница несет больше смысла, чем новогоднее обращение президента к народу. Кроме того на нее просто приятнее смотреть. И, если станет вопрос, кого бы я выбрал: женскую задницу или президента, я без колебания проголосую за первое. И не ошибусь ни разу!

Поворачивая в коридор третьего этажа, курочка оборачивается и улыбается мне. Никогда не любил авансов от женщин. Если женщина тебе их выдает, а тем более такие откровенные, это значит, что она от тебя чего-то ожидает взамен. Любви, денег. Или и того и другого вместе. Я чуть кривлю губы в улыбке и продолжаю подниматься. Это нетрудно. Особенно если думаешь о другой.

Надо признать: Кони мое самое ценное приобретение в этой жизни. Я вспоминаю о ней и позволяю себе прикрыть глаза. Других для меня не существует. Потеряв все, обрести больше – разве не высшее счастье в этом говеном мире? Кони для меня сама жизнь и стоит много больше всех самых пламенных авансов. Я готов признать, что люблю ее. Странно, правда? Очень странно признавать, что любишь другого человека. Это, по нынешним временам, признак слабости или еще чего нездорового. Но это так, я болен и болен женщиной. Как-то просто ложится в душу- «болен женщиной». Я улыбаюсь, поднимаясь на четвертый этаж по старой затертой ногами многих лестнице.

***

-Ты кто такой? – дверь приоткрылась ровно на длину цепочки. Эти шутки мы уже проходили много раз. Достаточно оставить между собой и собеседником приоткрытую дверь и начинаешь чувствовать себя в безопасности. И это чувство ложное. Во всяком случае, я знаю три способа устранить проблему. Ни один из них не доставит удовольствия собеседнику.

Стоит признать, что эта Марта ничего. Особенно если любишь рослых девиц с оливковой кожей. К тому же, смотрящих на тебя так, что со страху даже Человек-паук напустил бы в трусики.

-Ты кто такой? –повторяет она, пока я инспектирую экстерьер: вытянутое скуластое лицо, с большими злыми глазами, небольшую грудь в спортивном бюстгальтере и длинные ноги в темных леггинсах. Рельеф пресса между топиком и низом. Она в форме, милая Марта. Над верхней губой капельки пота, а телевизор негромко выдает программу по шейпингу. Надо признать, девочка следит за собой.

– Марта Фойгт? – спрашиваю я, смягчая звучание лающей фамилии. Она смотрит на меня.

-Допустим.