Макс Акиньшин - Тридцать восемь сантиметров

– Ты знаешь анекдот про девочку и бидон, мек?

Бидон, я произношу на русском, и он отрицательно мотает головой. Мама сказала в бидоне. Кажется, речь шла о сметане и плате за нее. Два фунта двадцать пять пенсов на блюдце для чаевых. Я смеюсь, все наши тайны можно просто подсмотреть в программе.

-Нет, мистер. А про что там? – интересуется мой собеседник. –В анекдоте?

-Не бери в голову, смотри мне данные ее карты, – из моего кармана появляется двадцатка, он ее заслужил, чемпион.

ЭлБиДжи, Марта Фойгт, последние четыре цифры карты пять четыре три семь. Я старательно записываю под его диктовку.

– Восемнадцать фунтов пятьдесят пенсов, за весь заказ, – продолжает собеседник и устало замирает, сегодня он превзошел себя. Я награждаю его за труды и отчаливаю, сейчас мне необходимо все обдумать и сделать пару звонков.

***

– Говорю тебе, последние четыре цифры: пять четыре три семь.

Старый Рубинштейн кашляет в трубку.

– Нам это скажут только по запросу. Ты же знаешь порядок. Пишем докладную на графиню, три –четыре дня, потом запрос в банк. Нет, это невозможно.

– Моз, мне нужно сейчас. Мы уже близко, – я рассматриваю часы на панели своего деревянного Мессершмидта, начало восьмого. Банки уже закрыты. Он вздыхает и просит меня подождать полчаса. Которые я провожу, наблюдая, как в «Рио Бланку» набиваются местные пьяницы. Две. Нет, три сигареты и тикающие на панели часы. Из дверей ресторана вылетает первый набравшийся посетитель. Возможно, одновременно с ним так же вылетают миллионы бедолаг по всему миру. Он растерянно садится на грязном тротуаре, а потом встает, держась за стену и, покачиваясь, уходит.

Наконец телефон пиликает. Пришло сообщение, а следом звонит окаменелость.

-Макс, я сбросил тебе выписку по ее карте. Это было нелегко. Представь у нашего директора филиала ЭлБиДжи тоже ишиас! Не, ну ты понимаешь, что это может значить?

– Ему нужно прикладывать теплые камни к заднице?

Он не обижается на глупую остроту, понимая тот охотничий азарт, в котором я нахожусь. И отключается, пожелав удачи.

ДиВи комньюнити, Флай- роуд семнадцать, оплата по счету. Сорок фунтов. Я поворачиваю ключ, мой Росинант злобно взвизгивает. Салат, фалафель, бокал вина. Оплата картой. Марта, я еду.

Флай роуд семнадцать, в шести кварталах от океана. По улицам как вода на сахаре медленно расползается темнота, в жирном чреве которой копошатся аборигены. Их смутные силуэты попадают в пятна света зажегшихся фонарей. Делаю круг почета по району, замечая на углу пару скучающих дилеров, для клиентуры еще слишком рано. Но пройдет полчаса, и к ним выстроится очередь за нирваной. Они лениво обсуждают вечернюю торговлю, когда я медленно проезжаю мимо, Аля беспокойно возится в голове.

«Когда мы вырастем, у нас все-все будет, да?»

«Обязательно домик и двое детей»

Я отрицательно качаю головой и вздыхаю. Нет, ничего не будет, Аля. Все в прошлом. Иногда оно просто невыносимо. И некому сказать тебе: Все. Стой, приятель. Все, что могло случиться, уже случилось. Аминь, брат. В свете фар колеблются тени. Я бессмысленно смотрю на них.

Итак, Марта Фойгт, рыжая бестия, со смуглой кожей. Она где-то там, в серой неизвестности между пятен света. Останавливаюсь на площадке у супермаркета, из витрин которого льется слепящий свет, у конурки моей таинственной курочки мест нет. Старый отель окружен машинами, как осажденный замок неприятелем. Из-за этого, приходится растрясти жирок, пройдясь сотню метров до входа. На общем фоне я не выделяюсь, вид у меня помятый, как раз для клиентуры подобного рода ночлежек.

Я вообще не обращаю внимания на внешний вид, разве что причесываюсь и чищу ботинки. Сейчас эта лень играет на руку, сидящий за стойкой таракан принимает меня за очередного клиента. Единственное, что его удивляет, что я прибыл один, а не с подружкой. Вид у него самый что ни на есть нерадостный: серая рубаха навыпуск, шлепанцы, сальные волосы, собранные в хвост и порнографический журнал, который он с интересом изучает. «Горячие бабушки» написано на обложке. Я могу порекомендовать ему одну пламенную бабулю по имени Лина. Так, просто из расположения к этому несчастному крабу. Та лечит наложением губ. К ней тянутся цветущие бугенвиллии, слепые прозревают, паралитики восстают из кресел. Полностью или по частям! Астматики дышат без перханья! Тромбозы пробиваются закипающей кровью! Вот, что она несет на хрупких плечах, эта медицинская Мадонна.