Михаил Башкиров - Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…

– Луна светит…

Гармошка исправилась, проталдычив о месяце и несобранных иголках.

– Звезды отборные, звезда к звезде!..

– Да ты поэт.

– А то! Недавно частушку сочинил!

Гармошка выдала вступление.

– Коли палку не бросать, так о чем кручина.

Чучело поможет мне – истинный мужчина!

Гармошка – басовито последний аккорд.

– Как тебе?

– Главное – в рифму.

– Соображаешь.

Гармошка вернулась к ментовскому гимну.

– Ну так вот: продрал зенки и вижу – два чучела.

– Не больше?

– Зуб даю, два!

Гармошка всплакнула про замерзший клен.

– Ну, я от греха подальше снова отрубился.

Гармошка вальсанула про амурские волны.

– А когда очухался на зорьке – чучело уже одно. Где, спрашивается, второе?

Гармошка эгоистично – про себя родимую, которая не умеет.

– Или спиздили, или само ушло.

– Самоходное чучело? Ну ты даешь!

Гармошка развеяла сомнения о крепкой броне.

– А жена тут при чем? – спросил я, не скрывая обманутых ожиданий.

– Ну сердце мне подсказывает, кореш, сердце!

Гармошка – про одноименный внутренний орган.

– Чучело, именно чучело отжарило мою Валюху!

– Оба чучела или одно?

– Может, и оба.

Гармошка выдала танец маленьких лебедей.

– И какого чучеленка она родила?

Моремана требовалось срочно дожимать.

– Нормальный крепыш. Три двести живого веса. Сорок три сантиметра.

Гармошка поблагодарила неизвестного аиста.

– Федотом назвали в честь прадеда.

– Чьего прадеда – чучелиного?

Сорвался на некорректный вопрос, но старшина простил.

– Не, Валюхиного. Без вести пропал еще в сорок первом.

Гармошка рыднула про медаль и покоренные державы.

– А про микрофон ты здоровски задвинул!

– Прощай.

– Давай краба!

И гармошка как встретила меня блатным попурри, так и проводила.

На обратном пути в Кронино я вылез из такси не у коттеджа доцентши, а неподалеку от гамака.

Юность была на месте.

И на голове у нее торчала кургузая белая фата, явно сделанная из обрывка тюля.

За юностью маячил охранник с битой.

Похоже, фата его только радовала.

Наверное, мечтает лично вырубить злодея и получить славу истребителя сексуальных монстров.

Посмотрим, кому больше повезет.

А шеф-то, даже призрачный, оказался провидцем.

Девица на овуляционном пике.

Остается нейтрализовать амбала, чтобы не помешал засаде.

Вряд ли до завтрашнего утра качку найдут замену.

Остатки самогона в мозгу подсказали, что надо действовать, и немедленно.

Юность в гамаке упорно демонстрировала редким прохожим соблазнительную геометрию.

Я превратился в безбилетного зрителя.

Юность отгоняла страусиным пером назойливую осу, рвущуюся к рыжему треугольнику.

Оса ничего не понимала в синусах, косинусах, тангенсах и котангенсах, но стремилась к глубинам знаний.

Но юность считала, что для ос геометрия, тем более мочеполовая, ни к чему.

Я подошел вплотную к чугунной ограде.

Охранник с битой на плече встал между нами.

– Друг, хочешь жить вечно?

– Иди в жопу! – ответил друг.

– Зачем выражопываться? – сказал я. – Здесь же девушка.

– Я хочу трахаться! – выкрикнула задорно юность. – Хочу трахаться!

– Ты чо!

Охранник накренил биту.

– Не понял?

– Видишь, дебил, – оса девушку замучила.

– Оса?

Почему хам не среагировал на слово «дебил»?

– Нет, колбаса! Трутень!

– Трутень?

Пронимает.

– Трутень, трутень!

Получи, атлет, гранату.

– Трутень!

Юность в предвкушении кровопускания и костоломства забыла о качании, раздвигании, обмахивании.

– Трутень!

Осе тоже надоела рыжая геометрия.

А евнуху надоели мои намеки на его маленькую зарплату и неудовлетворенные амбиции.

– Да я тебя голыми руками порву!

Бита самонадеянно брошена.

– Наизнанку выверну!

– Дай ему, Сом, в рыло! Дай!

Жажда зрелища потеснила сексуальную озабоченность.

– Сом, я на тебя ставлю рубль!

На десять раундов, и тем более двенадцать, растягивать поединок не имело смысла.

Чемпионский пояс все равно не дадут – ни по версии федерации «Пнево», ни по версии федерации «Кронино».

Два запрещенных удара – и одним калечным стало больше.

По крайней мере, на неделю отдых в постельке амбалу гарантирован.

Я сорвал яблоко и положил на грудь вырубленного задиры.

– Прости, трутень!

Юность пыталась энергично покинуть гамак – то ли для оказания первой медицинской евнуху, то ли для погони за мной.