Михаил Башкиров - Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…

Место будущей ночной засады определилось.

А пока я рванул на личный рекорд по стипл-чезу.

На закате я вернулся к созревшей юности.

В гамаке серела пустота.

На месте, где я оставил недобитого трутня, лежала срезанная желтая роза.

Хорошо, что не две, в память о скончавшемся…

Осмотрелся.

Желтая роза с зелеными шипами свидетельствовала о госпитализации охранника.

Огляделся.

Путь для снежного человека-и-компании открыт.

Я перенес центр собственной тяжести за холодный чугун ограды.

В неподвижном гамаке лежал приготовленный юностью плед.

Я качнул будущую колыбель противоестественной любви.

До звездного неба и черного сада оставалось минут сорок.

Я прокрался к окнам коттеджа.

Отсутствие в саду новых боевых единиц с бейсбольными битами обнадеживало.

В крайнем окне, распахнутом настежь, – приглушенный свет.

Отступаю в раскидистую тень.

Теперь можно незаметно и безнаказанно заглянуть внутрь.

За тонкой москитной сеткой – юность.

Так-так.

На полу.

Мается, бедняжка.

В чем-то мятом и полупрозрачном.

Ни фига себе…

В каждой руке – по вибратору.

Как бы не довела себя до коллапса.

Оставляя юность в поиске удовлетворяющей истины, возвращаюсь к гамаку.

Сумрак повысил концентрацию звезд.

Деревья сплелись в огромное, шелестящее, ночное древо.

Только утро вернет им прежний облик.

Пора и мне слиться с окружающей действительностью.

Я залег на сыру землю между гамаком и окном юности.

Если она рванет к гамаку – я успею в самый щепетильный момент.

Если он попросится в окно – я тоже не опоздаю на конечный спуск.

Уткнувшись подбородком в скрещенность ладоней, отдался засадному искусству.

Почти не дышать.

Тем более перегаром.

Работать на бронхиальном уровне.

Без легких и плевры.

Совсем не шевелиться.

Если мускулы затекут, не хватит резкости броска.

Слушать.

В темноте слуховой аппарат важнее зрительного и нюхательного.

Слушать.

Чтобы не обошли сзади.

Слушать.

Чтобы не прошли спереди.

Слушать.

Над головой что-то невнятно лопнуло и тяжело колыхнулось.

Тело – в напряг.

Принял между лопаток четверть килограмма с ускорением.

Яблоко, отстегнушись от ветки, долбануло по хребтине.

А если бы в темечко?

С такими плодами можно не только открыть все законы полового тяготения, но и кое-что вдобавок из области сельскохозяйственной психологии.

Приютившая меня у корней яблоня сжалилась и прекратила бомбардировку плодами.

Спина поднывала от фруктового массажа.

Я вызвал призрак шефа посекретничать.

Шеф, невидимый в темноте, зло прошептал:

– Что это – засада или фотосессия?

– Засада на снежного человека или, возможно, сразу троих.

– Справишься с тремя-то?

– Алексей Николаевич, я без драки постараюсь. Мне же главное – запечатлеть ответственный момент. Получить неопровержимую визуальную улику для Кремля. А вы сами разберетесь – что, как и зачем.

– Но ты-то, Денис, постарайся его все-таки физически зафиксировать на юности. И не торопись – пусть вставит поглубже.

– Легко сказать…

– В таком положении он вряд ли окажет достойное сопротивление.

– Алексей Николаевич, а если все таки для сношения прибудут все трое снежных – большой, средний и маленький?

– Давай посчитаем. Допустим, один обслуживает Пнево, второй – Кронино, а третий курсирует между.

– Выходит – полтора сношателя?

– Полтора не полтора, но один лучше, чем два.

– А трое хуже, чем двое.

– Не исключено, Денис, не исключено, что заявятся в полном составе.

– Вы уверены, Алексей Николаевич?

– Прикинь сам. Если они всегда наведываются к бабам втроем…

– Один трахает, двое прикрывают?

– Думаю, причина лежит в гинекологической области.

– Понятно.

– Что тебе, Денис, понятно?

– Снежная троица не знает, окажется ли очередное влагалище достаточно форматным.

– Верно.

– Поэтому сначала пробует введение гигант.

– Правильно, Денис. Не войдет член гиганта – войдет член среднего.

– Ну, а при неудачной попытке среднего в игру вступает маленький.

– Значит, у Вампираньи лоханка подошла к пенису гиганта?

Но шеф без ауфвидерзейна всосался в почву.

Я, опираясь на руки, медленно приподнялся.

– Денис, кажется, кто-то нарисовался, – прошептал шеф из-под земли.

– Заткнись.