Луиза Пенни - Долгий путь домой

И каким же утешительным становился его посыл для юных, потерянных, раненых людей, которые приходили в колледж со своим презрительным отношением к жизни, пирсингами и разбитыми сердцами.

Здесь они могли чувствовать себя в безопасности. Могли экспериментировать, пробовать новое. Совершать ошибки и пробовать снова. Без опасения стать посмешищем.

Рейн-Мари посмотрела на потертый диван и почти наяву увидела поколения молодых, взбудораженных художников, занятых оживленным разговором. Наконец-то свободных.

Пока они не попадали в руки профессора Нормана. И после этого уже не чувствовали себя в безопасности.

«Салон отверженных».

Рейн-Мари начинала понимать, какую гнусную роль играл Норман.

– В архиве колледжа есть адрес профессора Нормана?

– Возможно. Я знаю, что он родом из Квебека. Говорил с забавным акцентом.

– Откуда именно из Квебека? – спросила Рейн-Мари, но профессор в ответ лишь покачал головой. – А Питер не задавал вам эти вопросы, когда приезжал?

– О профессоре Нормане? – Мэсси явно удивился и развеселился. – Нет. Мы вспоминали его, но, кажется, по моей инициативе.

– Возможно ли, чтобы Питер отправился на поиски профессора Нормана? – спросила Рейн-Мари.

– Сомневаюсь, – ответил Мэсси. – Уезжая, он ничего не говорил об этом. А что?

– Клара, мой муж и еще кое-кто пытаются найти Питера, – ответила она. – И похоже, Питер искал человека по имени Норман.

– Я был бы поражен, если это тот самый Норман, – сказал Мэсси. Судя по виду, он действительно был поражен. – Надеюсь, это не так.

– Почему?

– Если Себастьян Норман был безумен тридцать лет назад, то мне даже думать не хочется, во что он превратился сегодня. – Мэсси вздохнул и покачал головой. – Когда Клара приезжала сюда, я посоветовал ей отправляться домой. Продолжать жить своей жизнью. И еще добавил, что Питер вернется, когда будет готов.

– Вы думаете, он планировал к ней вернуться? – спросила Рейн-Мари.

– Он ничего такого не говорил, – ответил Мэсси. – Но это не значит, что он не собирался вернуться.

– Или отправиться на поиски Нормана.

– Все возможно.

Взгляд профессора оторвался от Рейн-Мари и нашел Рут. Она разглядывала очередную картину в дальнем конце мастерской.

– Фотографии профессора Нормана у вас, вероятно, нет?

– В моем бумажнике? – Мэсси улыбнулся. – Вообще-то, я могу раздобыть для вас его фотографию. В нашем ежегоднике.

Пока Мэсси искал альбом в шкафу, Рейн-Мари подошла к Рут.

– Это та картина, которую хвалила Мирна? – спросила Рейн-Мари.

Она пригляделась и поняла, что имела в виду Мирна. Остальные картины были хороши. А эта – великолепна. Она завораживала, гипнотизировала.

Рейн-Мари стряхнула с себя чары и обратилась к Рут:

– Ну, вы готовы уходить или измеряете окна, чтобы прикупить занавески?

– А это было бы так уж смехотворно? – спросила Рут.

Потрясенная ее ответом, Рейн-Мари не нашла что сказать. Ее ошеломили не слова Рут, а собственное поведение. Она преуменьшала, даже высмеивала чувства Рут к профессору.

– Я прошу прощения, – пробормотала Рейн-Мари. – Глупо с моей стороны.

Рут посмотрела на старика-профессора: тот вытаскивал ежегодники один за другим, просматривал их и возвращал на место.

Старая поэтесса подтянулась и произнесла:

– Noli timere [77].

Рейн-Мари почувствовала, что эти слова не предназначены для ее ушей, да и выражение лица Рут не предназначалось для ее глаз.

– Вот он!

Профессор Мэсси торжественно подошел к ним с ежегодником в руках.

– Я боялся, что он пропал, когда делали ремонт. Или что его заделали в стену. Вы бы удивились, узнав, что в ней обнаружилось.

– И что же? – спросила Рут, пока Рейн-Мари разглядывала ежегодник.

– Ну, прежде всего асбест, но это как раз было вполне ожидаемо. Потому-то и затеяли ремонт. Удивило другое.

Ежегодник был покрыт пылью, и Рейн-Мари повернулась к профессору:

– Асбест?

– Да. – Он посмотрел на нее, понял, чем вызван ее вопрос, и рассмеялся. – Не беспокойтесь. Тут всего лишь два десятилетия пыли. И никакого асбеста.

Он взял у нее альбом, протер рукавом и вернул ей. Потом предложил пройти к дивану.

– И что же было найдено в стенах? – спросила Рут.

Рейн-Мари с трудом узнала ее голос.

– Главным образом старые газеты. Выяснилось, что здание – или его фундамент – гораздо старше, чем все думали. Какие-то рабочие-итальянцы оставили кусочки сэндвичей, и биологам удалось вырастить томаты из найденных там старых семечек. Этот вид томатов практически исчез к нашему времени. А еще там обнаружилось несколько холстов.