Луиза Пенни - Стеклянные дома

-Назовите ваше имя, пожалуйста.

- Арман Гамаш

- Вы глава Сюртэ-дю-Квебек?

- Я шеф-суперинтендант, oui .

Гамаш очень прямо сидел на деревянной скамье. Было душно. Точнее, этим июльским утром стояла настоящая жара. Он чувствовал испарину над верхней губой, а ведь всего лишь десять утра. И это только начало.

Он не особенно любил сидеть на скамье для свидетелей. Он не любил свидетельствовать против других представителей рода человеческого. За всю карьеру лишь несколько раз подобная роль приносила ему удовлетворение, почти удовольствие, но сейчас был не тот случай.

Сидя на неудобной жесткой скамье, находящийся под присягой Арман Гамаш отдавал себе отчет в том, что всю жизнь строил свою профессиональную карьеру, опираясь на закон и правосудие, но сейчас ответ придется держать прежде всего перед собственной совестью.

И судьей она оказалась довольно суровым.

- Я так понимаю, что и арест производили вы?

- Я.

- Вам не кажется странным, что шеф-суперинтендант сам производит арест?

- Я в этой должности совсем недавно, как вы знаете. Для меня необычным является все. Но это конкретное дело особенно.

Генеральный прокурор улыбнулся. Он стоял спиной к суду и присяжным, улыбку никто бы не увидел. За исключением судьи, мало что пропускавшей.

То, что увидела судья Кориво, не выглядело приятной улыбкой. Скорее, ухмылкой. Это озадачивало, учитывая, что генеральныйпрокурор и шеф-суперинтендант находились на одной стороне закона.

Конечно, как она понимала, это не гарантия взаимной симпатии или уважения. Судья сама не испытывала уважения к некоторым из своих коллег, но сомневалась, что хоть раз смотрела на кого-то из них с подобным выражением на лице.

Пока судья оценивала их, Гамаш присматривался к ней. Пытался её читать.

Выбор конкретного судьи для любого судебного разбирательства жизненно важен, может повлиять на результат. И никогда этот выбор не играл такой роли, как в нынешнем деле. Речь шла не только об интерпретации закона, но в целом об атмосфере в зале суда. Насколько аккуратными им придется быть? Насколько осторожными в словах?

Бдителен ли судья? Или думает только о предстоящей скорой пенсии? Отбывает ли время до коктейля? Или может быть, не столько отбывает, сколько с удовольствием тратит?

Эта судья была не такой.

Морин Кориво была новичком. Насколько знал Гамаш, это её первое дело об убийстве. Она ему нравилась. И даже не догадывалась, что вытянула несчастливый билет. Что её ждет масса неприятностей.

Дама средних лет, не стесняется седины в волосах, демонстрирует их как знак авторитета или, возможно, зрелости. Или потому, что ей не нужно больше никого впечатлять. Известный адвокат в прошлом, она была партнером в одной из юридических фирм Монреаля. Блондинка. До того, как продвинулась вверх по карьерной лестнице. «Взяла шелк», как сказали бы в Англии.

Интересно, что таким же термином парашютисты описывают прыжок из самолета.

Судья Кориво повернулась к Гамашу. Проницательные, внимательные глаза. Как многое она замечает. И как многое остается вне ее внимания.

Судья выглядела спокойной. Но это не означало ничего. Он тоже, возможно, выглядит расслабленно.

Гамаш окинул взглядом заполненный народом зал Дворца правосудия в Старом Монреале. Большинство людей, которые, возможно, могли бы тут присутствовать, решили остаться дома. Некоторые, такие, как Мирна, Клара и Рейн-Мари, будут вызваны в качестве свидетелей, поэтому не желают тут появляться до момента, когда это станет неизбежно. Остальные - Оливье, Габри, Рут - просто не захотели покидать Три Сосны ради поездки в душный город и повторного переживания трагедии.

Но заместитель Гамаша, Жан-Ги Бовуар, был тут, как и шеф-инспектор Изабель Лакост - глава убойного отдела.

Вскоре наступит их черед давать показания. А может, подумал Гамаш, до этого не дойдет.

Он снова перевел взгляд на Генерального прокурора, Барри Залмановица. Но по пути перехватил взгляд судьи Кориво. К его досаде, она слегка склонила голову. И еле заметно прищурилась.

Что она разглядела в его глазах? Неужели судья-новичок ухватила самую суть, то, что он пытался спрятать? Отчаянно желал скрыть.

Но даже если она что-то заметила, то наверняка истолкует неправильно. Решит, что он беспокоится за надежностьулик против подсудимого.