Луиза Пенни - Стеклянные дома

День становился жарче, в зале суда температура повышалась. Она взглянула на старый кондиционер, провалившийся в оконную раму. Выключен, конечно же. Слишком шумный. Может отвлекать.

Но и жара отвлекает. А ведь еще даже не полдень.

- И когда, наконец, до вас, шеф-суперинтендант, дошло, что это ненормально? - поинтересовался Залмановиц.

Снова была подчеркнута должность Гамаша, но в этот раз тон прокурор подразумевал некомпетентность.

- На самом деле все началось на вечеринке в бистро, - ответил Гамаш, игнорируя провокацию. - Некоторые гости были в масках, хотя большинство узнаваемы, особенно когда заговаривали. Но только не этот гость. Он был одет в глухую черную мантию до пола, черную маску. Перчатки, сапоги. На голове капюшон.

- Похоже на Дарта Вейдера, - сказал прокурор, и с галереи послышались смешки.

- Мы тоже так сначала подумали. Но он не был персонажем из «Звездных Войн».

- Кем же он мог быть? Что вы предположили?

- Рейн-Мари, - Гамаш развернулся к присяжным для пояснения, – моя жена, - присяжные кивнули, - предположила, что это отец из фильма «Амадей». Но у того была специфическая шляпа. У этого же просто капюшон. Мирна подумала, что так можт выглядеть иезуит, но тогда не хватает креста. А потом, его поведение - вокруг него люди перемещались, он же стоял абсолютно неподвижно.

Сначала люди перестали заговаривать с ним. Пытаться узнать про костюм. Выяснить, кто это может быть. Потом к нему перестали приближаться. Вокруг темной фигуры образовалось пустое место. Как будто он принадлежал своему собственному миру. Собственной вселенной. В той вселенной не бывает вечеринок и Хэллоуина. Нет ребятишек, ходящих по домам за конфетами, нет смеха, дружбы.

- И что вы подумали?

- Я подумал, что это Смерть, - ответил Арман Гамаш.

В зале суда повисла тишина.

- И что вы предприняли?

- Ничего.

- Вот как? Пришла Смерть, а глава Сюртэ, бывший шеф-инспектор отдела убийств, не предпринял ничего?

- Это был всего лишь человек в костюме, - терпеливо пояснил Гамаш.

- Вероятно, так вы себя и успокаивали тем вечером, - заключил прокурор. – Когда вы наконец поняли, что это самая настоящая Смерть? Дайте угадать. Когда оказались рядом с телом?

Нет. Фигура на вечеринке приводила в замешательство, но подозревать плохое Гамаш начал лишь на следующее утро, когда выглянул в окно спальни, в тусклый ноябрьский день.

- На что ты смотришь, Арман? – спросила Рейн-Мари, выйдя из душа и подойдя к мужу.

Проследив за его взглядом, она нахмурила брови.

- Что он там делает? – понизив голос, спросила она.

Когда все разошлись по домам, отправившись спать, фигура в темном плаще осталась. И стояла до сих пор. Торчала на деревенском лугу в своей шерстяной мантии и капюшоне. Смотрела.

С этого ракурса было не видно, но Гамаш предположил, что и маска тоже на месте.

- Не знаю, - ответил Арман.

Было субботнее утро. Он надел брюки, рубашку и толстый свитер. Начало ноября – погода не давала забыть о себе.

Рассвет случился пасмурным, как обычно и бывает в ноябре после солнечного и полного ярких осенних красок октября.

Ноябрь - переходный месяц. Своего рода чистилище. Как холодный прощальный вздох между умиранием и смертью. Между осенью и мертвой зимой.

Никто не любит этот месяц.

Надев резиновые сапоги, Гамаш вышел из дому, оставив немецкую овчарку Анри и крохотную Грейси в недоумении. Они не привыкли, чтобы их не брали на прогулку.

На улице было холоднее, чем он ожидал. Гораздо холоднее, чем в предшествующую ночь.

Руки замерзли, прежде чем он добрался до луга, и Гамаш пожалел, что оставил перчатки и шапку дома.

Арман остановился прямо перед темной фигурой.

Маска была на месте. Кроме глаз, ничего не видно. Да и глаза за слоем кисеи виделись нечетко.

- Кто вы? – спросил Гамаш.

Спросил спокойно, по-доброму. Словно завел дружескую беседу. Словно случай для беседы представился обычный.

Нет необходимости нагнетать обстановку. Для этого будет время позже, если потребуется.

Но фигура оставалась молчаливой и недвижимой. Не по стойке смирно, настолько деревянной она не была. Но была в ней какая-то уверенность, чувство превосходства. Словно незнакомец не просто принадлежал этому месту, но и владел им.

Гамаш подозревал, что эта авторитарность проистекала, скорее, от черной мантии и молчания, а не от самого человека.

И снова его поразило, насколько молчание эффективнее слов. Если цель - сбить человека с толку. Но он не мог позволить себе роскоши молчания.