Мэри Лу Лонгворт - Убийство на улице Дюма

Секретарь дуайена пожала плечами:

– Я ему сказала, кто я такая, и объяснила, что мне нужны бумаги из кабинета профессора Мута.

Верлак и Полик переглянулись, и Полик понял, что кто бы ни дежурил сейчас на входе, приятный вечер его не ждет.

– Что за бумаги, которые не могут подождать? – спросил Верлак, глядя на нее в упор. В его взгляде смешались неприязнь и недоверие.

Одри Захари вздохнула:

– Они для Клода Оссара. После разговора с вами он пришел ко мне в кабинет, чуть ли не рыдая. Он отчаянно ищет грант на исследование, который должен был подписать ему дуайен. Грант нужно отправить завтра в шесть вечера.

– И почему вы думали, что найдете его здесь?

– Как вам известно, мне запрещено даже заходить в рабочий кабинет профессора Мута на факультете, но мне удалось заглянуть через дверь из моего кабинета, и портфеля на столе я не увидела – что понятно: он его унес домой в пятницу вечером. Правдоподобно? – Верлак услышал, как Полик что-то сказал, замаскировав кашлем, но секретарь невозмутимо продолжила: – Я рассчитывала быстро проверить в его домашнем кабинете.

Закончив это объяснение, она отвернулась от Верлака и посмотрела на дверь в соседнюю комнату.

– Постойте! А кто пооткрывал все двери? Они же всегда закрыты!

Верлак посмотрел на Полика, вздохнул, и секретарю ответил комиссар:

– Они были открыты, когда мы вошли.

– Нет-нет-нет! – возразила она, проходя через столовую в соседнюю комнату – гостиную, поменьше и поуютнее. – Профессор Мут все двери держал закрытыми. Особенно к себе в спальню!

Она направилась дальше, Полик и Верлак за ней. Они прошли через гостиную, кабинет, через просторную гостевую спальню с двуспальной кроватью и опять же цветочными обоями, местами уже отстающими от стен. В спальню Мута Полик и Верлак попытались пройти одновременно, но застряли в дверях. Верлак вопреки нарастающей злости едва не рассмеялся, вспомнив, как точно так же застряли вчера утром Тьери Маршив и Янн Фалькерьо.

– Постойте, мадемуазель Захари! – начал Полик, протиснувшийся в дверь раньше Верлака. – Ничего не тро…

Он не успел договорить, как Одри Захари закричала.

Пол спальни был усыпан осколками стекла, будто конфетти. Полик инстинктивно протянул руку, загораживая мадемуазель Захари дорогу в комнату. Все трое молча смотрели на пол, пока Верлак не спросил:

– Мадемуазель Захари, сколько ваз здесь на полу?

– Я думаю, только одна, – ответила она, все еще оглядываясь. Указав на ночной столик, она сказала: – Вот та, что стояла здесь, была особенно высокой и толстой. Это она сейчас на полу. Доктор Мут именно поэтому собирался покрыть пол в спальне ковром. Ничто не выдержит падения на эти tommettes [24].

Верлак посмотрел вниз, на шестиугольные плитки, столь обычные в Провансе, и увидел, что они, в отличие от поцарапанной краски и отклеивающихся обоев, в идеальном состоянии.

– Остальные вазы целы, насколько я вижу, – сказал он, поднимая глаза и замечая еще две вазы, одна на ночном столике, другая на небольшом письменном столе у окна.

Все трое оглядывали спальню, смотрели на открытые ящики комода и письменного стола, на разбросанные бумаги.

– Такое впечатление, что преступник побывал только здесь, – продолжил он. – А как вообще можно было проникнуть в здание, когда у входа дежурит полицейский?

– Le toit [25], – ответил Полик.

– Ну да, по крыше, – вздохнул Верлак. – Квартира на верхнем этаже. – Он обратился к мадемуазель Захари: – Покажите нам комнаты, которые выходят во двор. Не думаю, что вор рискнул бы проникнуть через уличное окно. Кроме того, они все прочно заперты, мы проверили.

– А почему бы нам не вызвать горничную? – предложил Полик, глядя на секретаршу. – Она живет в этом здании?

– Да, верно. Я сейчас спущусь за ней… она уже несколько лет живет на первом этаже… в маленькой квартирке.

Верлак посмотрел на мадемуазель Захари и увидел, что она побледнела, зрачки расширились.

– Вам нехорошо? – спросил он.

– Простите? А, нет. Все в порядке. Просто потрясение.

– Я спущусь вниз, – предложил Полик.

– Спасибо, комиссар, – ответил Верлак. – А вы пока не присядете в гостиной?

Он проводил девушку в гостевую комнату и, когда она села в жесткое кресло, отметил про себя, что о бумагах Клода Оссара она будто забыла.

Оставив ее одну, Верлак вышел в холл, открыл первую попавшуюся дверь, на этот раз обернув руку носовым платком, и увидел, что это чулан с вениками и швабрами. Он прошел дальше по коридору, правой рукой открывая двери. Сначала была ванная, потом кладовая, обе без окон. Едва он вошел в кухню, построенную в те дни, когда ею пользовались только слуги, как появились Полик с горничной дуайена.