Борис Баделин - Капитан Рубахин

Но жить хотелось, и стрелок рассчитывал ещё поторговаться с этим молчаливым человеком, которому так бездарно подставился.

На обочине шоссе их ждал изрядно помятый «уазик», с виду – металлолом на колёсах. Но, услышав, как с полуоборота завёлся на морозе и ровно заурчал двигатель, снайпер с удивлением взглянул на своих конвоиров – знал в технике толк, и уважал тех, кто умел содержать моторы в таком состоянии.

Пленнику застегнули за спиной наручники и, деловито забив ему рот плотным кляпом, уложили на пол между сиденьями лицом вниз.

Они проехали километров десять, и машина, наконец, остановилась. Освобождённый от кляпа снайпер обнаружил, что находится под ржавыми сводами старого ангара. Вокруг были разбросаны остатки ветхих рваных мешков. Судя по рассыпанным повсюду комкам и кучам каких-то гранул с резким запахом, здесь когда-то располагался склад для удобрений и химикатов.

С развалом колхозов и совхозов по русским полям было заброшено великое множество таких складов, нередко – вместе с ядовитым содержимым. И теперь они мрачно и медленно отравляли всё вокруг себя.

Молчаливые парни усадили снайпера на пол и распяли его у стены двумя парами наручников, закрепив их на ржавых трубах.

– Ну, что, – сказал седобородый, – ты не мальчик, и сам понимаешь, какая мне нужна информация. Не буду врать и предлагать тебе жизнь. Могу предложить только два варианта смерти…

В это время один из парней вытащил из багажника эмалированную кухонную миску с яркими голубыми цветочками по окружности, моток липкой ленты и маленькую птичью клетку.

Когда снайпер увидел в клетке крупную серую крысу, он мгновенно облился холодным потом:

– Пуля! – прохрипел он, не отрывая глаз от острой крысиной мордочки, которая высунулась сквозь проволочные прутья.

Стрелок знал, что бывает, когда такого грызуна, прикрыв миской, плотно приматывают к животу…

– Я и не сомневался! – спокойно произнёс седобородый. – Итак: кто, когда и каким образом тебя нанял?

Минут через двадцать под сводами ангара негромко хлопнул выстрел, который не всполошил даже вездесущих ворон: они тоже это место благоразумно облетали подальше…

Две недели спустя, уже в столице, голодная крыса была представлена начальнику контрразведки Нестерова. Он тоже сделал однозначный выбор.

Болотников услышал от Свергунова много интересного, но оставался главный вопрос – кто и кому изначально продал операцию «Белый караван», с которой когда-то и началась эта история…

Майор, прилетевший за Рубахиным, показал ему служебное удостоверение и кратко объяснил свою задачу:

– У меня приказ, Василий Никитович, – доставить вас в центральный военный госпиталь.

Принесли новый комплект камуфляжа, поскольку прежняя одежда Рубахина уже никуда не годилась.

Василий начал собираться.

Майор вопросительно взглянул на папки, извлечённые капитаном из тумбочки.

– Это не имеет к делу никакого отношения! – Рубахин уложил рукопись в пластиковый пакет. – Частные записки!

Майор согласно кивнул.

У машины их встретил Пряников.

– Ну что, капитан, – сказал он, обнимая Василия. – Становись скорее на ноги – твоё дело от тебя никуда не денется. Хотя я подозреваю, что дальше мы можем оказаться с тобой в одной службе.

Заметив в глазах Рубахина немой вопрос, он указал глазами в сторону майора:

– Тебе всё расскажут…

Тряска в вертолёте не добавила Василию бодрости. Он поначалу хорохорился, отказываясь лечь на развёрнутые в салоне санитарные носилки, но к середине полёта побледнел, лоб его покрылся предательской испариной.

– Э-э-э, капитан, да ты ещё плох совсем! – с огорчением заметил майор. – Тогда слушай приказ – занять горизонтальное положение и беречь силы! А я передам, чтобы нас встречали медики. Пряников, похоже, тебя перехвалил, когда докладывал нам о твоём состоянии. Но носилки, как видишь, мы всё же захватили…

После приземления Рубахин уже не возражал, чтобы его на носилках вынесли из вертолёта и погрузили в санитарную машину. Слабость, навалившаяся в полёте, не проходила, раны противно саднило, его бил озноб.

Сразу за воротами аэродрома машина притормозила, и в распахнувшейся двери показалось взволнованное лицо Натальи.

Майор освободил ей место рядом с Рубахиным и пошёл к синему «форду», который, видимо, был прислан за ним.

– Встретимся в госпитале! – сказал он.

Наталья держала в своих ладонях руку мужа и молча плакала, глядя на поседевшие и опалённые огнём вихры его волос.