Луиза Пенни - Убийственно тихая жизнь

Гамаш взял себя в руки, вытащил из кармана значок и удостоверение, отстегнул кобуру с ремня.

– Извините, – прошептал Бовуар.

Гамаш быстро взял себя в руки, но все же его чувства не ускользнули от Бовуара. Принимая все это от старшего инспектора, Бовуар вспомнил одну из многих истин, которым он научился у Гамаша. Матфей, 10: 36.

Похороны Джейн Нил, старой девы из деревни Три Сосны округа Сен-Реми провинции Квебек, состоялись два дня спустя. Звук колоколов церкви Святой Марии разносился на много миль по долинам и ощущался глубоко в земле, где обитали существа, которых не было бы, не живи на свете Джейн Нил и не будь она тем, кем была.

И теперь люди собрались, чтобы попрощаться с ней. Приехал из Монреаля и Арман Гамаш. Он был рад возможности прервать свою вынужденную бездеятельность. Он протиснулся через толпу перед церковью и очутился внутри, где царил полумрак. Гамашу церковный полумрак всегда казался парадоксом. Его глазам после солнечного света потребовалась минута-другая, чтобы приспособиться. Но даже по прошествии этих минут Гамашу всегда было не по себе в церквях, которые представляли собой либо великолепную гулкую дань не столько Господу Богу, сколько богатству и привилегированности местного сообщества, либо же аскетическую, строгую дань самоограничению и фанатизму.

Гамашу нравились в церквях музыка, красота языка и спокойствие. Но близость к Господу он больше ощущал в своем «вольво». Он увидел Бовуара, помахал и протиснулся к нему.

– Я надеялся, что вы приедете, – сказал Бовуар. – Вам будет интересно узнать, что мы арестовали все семейство Крофтов и всех их домашних животных.

– Ты нашел способ подстраховаться.

– В самую точку, шеф.

Гамаш не видел Бовуара со дня своего отъезда во вторник, но они несколько раз говорили по телефону. Бовуар хотел держать Гамаша в курсе, а Гамаш хотел заверить Бовуара, что ничуть на него не обижен.

Йоланда на нетвердых ногах проследовала за гробом, когда его внесли в церковь. Рядом с ней шел худющий и склизкий Андре, а следом тащился Бернар, стрелявший глазами по сторонам, словно в поисках следующей жертвы.

Гамаш глубоко сочувствовал Йоланде. Но не за боль, которую она ощущала, а за то, что она не ощущает боли. Он молча молился о том, чтобы для нее настал день, когда ей не нужно будет изображать эмоции (кроме раздражения, которое всегда было при ней), когда она научится действительно переживать. Все лица в церкви были печальны, но Йоланда являла собой самую скорбную фигуру. И определенно самую жалкую.

Служба была короткой и безликой. Священник явно не был знаком с Джейн Нил. Ни один из членов семьи не сказал ни слова, кроме Андре, который прочел прекрасный отрывок из Библии, сделав это с меньшим энтузиазмом, чем если бы он зачитывал телевизионную программку. Служба от начала до конца прошла на французском, хотя сама Джейн была англоязычной. Служба от начала до конца была католической, хотя сама Джейн принадлежала к англиканской церкви. После церкви Йоланда, Андре и Бернар отправились на кладбище – как было объявлено, «на захоронении будут присутствовать только члены семьи», хотя настоящей семьей Джейн были ее друзья.

– Сегодня по-настоящему холодно, – сказала Клара Морроу, которая вдруг появилась рядом с Гамашем. Глаза у нее были заплаканные. – Тыквы ночью замерзнут. – Она попыталась улыбнуться. – У нас в воскресенье в Святом Томасе будет поминальная служба по Джейн. Как раз через неделю после ее смерти. Мы и вас ждем, если вы не против.

Гамаш был не против. Он огляделся, понимая вдруг, что привязался и к этому месту, и к этим людям. Жаль, что один из них – убийца.

Поминальная служба по Джейн Нил была короткой и доброй, а будь она еще и пышной, то являла бы собой точную копию покойной. И вообще, служба, по существу, представляла собой выступления друзей Джейн, которые вставали один за другим и говорили про нее, говорили по-английски и по-французски. Служба была простой, а ее послание – ясным. Ее смерть была всего лишь мгновением в долгой и полной жизни. Она провела с ними столько лет, сколько и было предназначено свыше. Ни минутой дольше, ни мгновением меньше. Джейн Нил знала, что, когда придет ее час, Господь не станет спрашивать у нее, в скольких комитетах она заседала, или сколько денег заработала, или сколько призов получила. Нет, Он спросит у нее, скольким душам она помогла. И у Джейн был на это ответ.

В конце службы поднялась Рут и спела слабым неуверенным альтом «Что нам делать с пьяным моряком?». Она начала петь эту моряцкую песенку медленно, на манер панихиды, но постепенно ускоряла темп. К Рут присоединился Габри, потом Бен, а в конце пела уже вся церковь, прихлопывая, раскачиваясь и задавая этот музыкальный вопрос: «Что нам делать с пьяным моряком рррано-рррано утром?»