Луиза Пенни - Убийственно тихая жизнь

– Да? – послышался мрачный голос в ответ на его осторожный стук.

– Можно к тебе? Я хочу поговорить. Без криков. Чтобы покончить с недоразумениями. Хорошо?

– Как скажешь.

– Филипп. – Мэтью сел на стул у стола и повернулся лицом к мальчишке, который лежал на помятой кровати. – Я сделал что-то такое, что тебя обидело. Моя беда в том, что я не знаю, что же я такое сделал. Я мозги наизнанку вывернул. Может, дело в подвале? Ты злишься, что тебе нужно делать там уборку?

– Нет.

– Может, я накричал на тебя или сказал что-то, что тебя задело. Я не буду сердиться. Ты мне просто скажи, чтобы я знал, и мы поговорим об этом.

– Нет.

– Филипп, я не сержусь на тебя за то, что ты сделал. И ни минуты не сердился. Я был обижен и не понимал, что происходит, – это да. Но я на тебя не сердился. Я тебя люблю. Ты можешь поговорить со мной? Что бы это ни было – скажи мне.

Мэтью посмотрел на сына и впервые почти что за год увидел ранимого, умного, доброго мальчика. Филипп смотрел на отца и хотел сказать ему. И почти что сказал. Почти что. Он стоял на обрыве, его носки уже были над пропастью, и он смотрел в небытие. Его отец предлагал ему сделать шаг вперед, понадеявшись, что все будет хорошо. Что он, отец, подхватит его, не даст упасть. И нужно отдать должное Филиппу, он все же взвешивал такую возможность – закрыть глаза, сделать этот шаг и упасть в руки отца.

Но он не смог. Он смотрел на свои старые рабочие ботинки и в мучительных подробностях видел грязь и обрывки листьев, налипшие к ним.

Гамаш сидел в бистро Оливье у огня и ждал, когда его обслужат. Он только что появился, а люди, которые занимали лучшие места, только что ушли. На столе еще лежали оставленные ими чаевые. Гамаш подавил в себе мимолетное желание прикарманить деньги. Еще одно чудачество длинного дома.

– Привет. Можно к вам присоединиться?

Гамаш поднялся и слегка наклонил голову, приветствуя Мирну, потом показал на диван у камина:

– Прошу.

– Столько всяких потрясений, – сказала Мирна. – Говорят, дом Джейн просто полон чудес.

– Вы его еще не видели?

– Нет. Хотела дождаться четверга.

– Четверга? А что будет в четверг?

– Клара у вас не спрашивала?

– Это может оскорбить мои чувства? Полицейские Квебекской полиции крайне чувствительны. Так что будет в четверг?

– В четверг? Так вы тоже идете? – спросил Габри.

На нем был маленький передник, и он изображал Джулию Чайльд [55].

– Пока еще нет.

– Не берите в голову. Я слышал, ураган «Кайл» обрушился на побережье Флориды. Видел по «Метеомедиа».

– Я тоже видела, – сказала Мирна. – И когда он доберется до нас?

– Через несколько дней. Конечно, к тому времени он станет тропической бурей. Или как уж их там называют, когда они доходят до Квебека.

Габри посмотрел в окно, словно предполагая, что эта самая буря вот-вот появится из-за ближайшего холма. Вид у него был озабоченный. Шторма никогда не сулили ничего хорошего.

Гамаш пощупал пальцами ценник, прикрепленный к кофейному столику.

– Оливье ко всему прикрепляет ценники, – сообщил ему Габри. – Включая и приватный туалет, благодарю за внимание. К счастью, мне хватает такта и хорошего вкуса, чтобы не обращать внимания на этот единственный недостаток Оливье. Я думаю, он зовется корыстью. Так что для вас – стаканчик вина или, может, канделябр?

Мирна заказала красное вино, а Гамаш – виски.

– В четверг Клара устраивает вечеринку в честь Джейн – так, как Джейн указала в завещании, – сообщила Мирна, когда принесли выпивку, с которой появились и две лакричные трубочки. – Это будет после вернисажа в Уильямсбурге. Теперь, если Клара спросит, вы должны будете сказать, что пытали меня.

– Хотите, чтобы меня опять отстранили? Квебекская полиция пытает черную женщину?

– Разве вас за это не повысят в звании?

Гамаш поймал взгляд Мирны. Никто из них не улыбнулся. Оба знали, что зерно истины в этом есть. Гамаш спрашивал себя, знает ли Мирна о его роли в деле Арно и о той цене, которую он заплатил. Он надеялся, что не знает. Полиция хорошо умела узнавать секреты других людей и хранить собственные.

– Опа, – сказала Клара, садясь в большое кресло по другую сторону камина. – До чего же хорошо не вдыхать эту вонь минерального растворителя. Иду домой готовить ужин.

– Кажется, тебе пришлось сделать крюк? – спросила Мирна.

– Мы, художественные натуры, никогда не ходим по прямой. Если только речь не идет о Питере. Он начинает в пункте А и рисует, рисует, рисует, пока не дойдет до пункта Б.