Впереди была пробка, и Морриссон сбросил скорость, посмотрел на часы и закурил сигарету. Он тоже был погружен в свои мысли. И Франсуа вернулся к своим. Мальчик был недоволен собой. Он думал, что действует в пользу господина Скиннера. Они с Бобом даже не подозревали, что затеяли мисс Мэри и Кароли. Они решили помешать полиции завладеть пулей, которой был ранен Скиннер. А для этого надо было увезти его из госпиталя и сделать операцию в другом месте. Этот Кароли, видимо, был вхож в темные круги, и какой-нибудь ловкий хирург, конечно за вознаграждение, мог бы извлечь пулю. Вот почему они похитили инженера из госпиталя. Господин Скиннер был с ними в сговоре и дал на это согласие. Раз он содействовал своему похищению, тайны уже не было. Это именно он открыл окно палаты для Кароли, который в это время прятался во дворике. Боб и Франсуа заметили его, видимо, в тот момент, когда он только что договорился с инженером. Хоть раненый и принял снотворное, он вполне мог добраться до окна и открыть раму. А потом? А дальше все должно было произойти следующим образом.
Кароли, поддерживая инженера, подошел к запасному выходу, открыл дверь изнутри и положил Скиннера в «остин». Да, это должно было произойти именно так. Не упустил ли Франсуа чего-нибудь? Например, может быть, Скиннер не был так слаб, как казалось им с Бобом, и у него были силы передвигаться самостоятельно? А может быть, он просто не принял лекарство, назначенное врачом? Но эти «может быть» уже мало интересовали Франсуа. Главное, что он понял, как развивались события.
Господин Скиннер был привезен в дом Кароли, и в этом был их просчет. В дело вмешался Без Козыря. И на этот раз мисс Мэри признала свое поражение. Кароли скрылся, а полиция нашла инженера в таком состоянии, что еще чуть-чуть, и все могло плохо кончиться. Франсуа думал: «Меня хорошо приняли, Боб — замечательный друг, мисс Мэри — женщина, достойная самых больших похвал. А господин Скиннер … каков он? Не мне его судить. Но я, с моим вечным любопытством, внес смуту В эту семью. Я гаже всех на свете!»
Он был так полон угрызениями совести, что чуть было не открылся Морриссону. Но уж это было совсем ни к чему! Чемодан спрятан, пуля у Морриссона, но пока не найдется пистолет, он ничего не узнает. И наконец, имея в виду такой трагический оборот дела, иностранный фабрикант не захочет попасть под подозрение и, скорее всего, откажется от идеи выпуска кукол-автоматов.
— А вот и госпиталь. Вы не болтливы, мой мальчик, — сказал Морриссон. — Вас высадить здесь?
— Да, пожалуйста. Машина остановилась.
— Ну что же, — кивнул инспектор. — Доброго вам пути. И будьте спокойны, виновник будет найден и арестован.
Он помахал рукой и уехал.
Перед дверью палаты господина Скиннера стоял полицейский. Франсуа чуть было не пожал плечами. Ведь угрозы похищения инженера больше не существовало! Он постучал, и дверь открыла мисс Мэри. Ее лицо было озабоченно, и она с трудом изобразила улыбку вежливости.
— Вот видите, — сказала она с едва заметной долей упрека.
Господин Скиннер лежал с закрытыми глазами. Казалось, он спал. Рядом, на раскладной кровати, лежал Боб.
— Ему сделали переливание,—тихо проговорил он. — Мне было немного страшно, но оказалось не больно. Оказывается, что после этого я должен какое-то время полежать.
— Тише, — шепнула мисс Мэри. — Дайте ему подремать. Он очень ослаб, но есть шанс, что он выкарабкается.
— Я очень этому рад, — сказал Франсуа. — Значит, я могу ехать. Я поеду поездом до Дувра в пятнадцать часов. А потом, в семнадцать, сяду на пароход. Я хочу поблагодарить вас за все… Мне так жаль, что эти обстоятельства… Но сейчас… Может быть, в другой раз…
У него заплетался язык.
— Мы будем часто писать друг другу, — улыбнулся Боб.
— Это хорошо, — сказала мисс Мэри, которая, кажется, не любила, когда плакали. — Вы будете часто писать. Не сердитесь на меня, Франсуа, я хотела бы вас проводить, но сейчас это невозможно, так как…
Она не закончила фразы. Вошедшая в палату сестра пригласила ее в кабинет врача. Она быстро пожала руку Франсуа и вышла. Франсуа подошел к другу.
— Боб, старина, — сказал он, — нам не повезло. Хоть ты, по крайней мере, не сердишься на меня?
— Конечно, нет. Ты приедешь снова, вот и все. Он повернул голову в сторону отца и улыбнулся.
— Когда он откроет глаза, он будет очень удивлен. Он считал, что я ни на что не гожусь. Но здесь я оказался кстати. Я дал ему свою кровь. Смотри, у него на щеках уже появляется румянец.
Читать дальше