Буало-Нарсежак: Тайна дуэльных пистолетов

Франсуа Робьон отстегнул ремень. Это был его пер­вый полет. Когда загрохотали реакторы и огромный лайнер вдруг рванулся вперед, Франсуа даже сжал зубы. А потом он увидел, как за окном постепенно тают здания аэровокзала и внизу, словно на географической карте, появляются автомобильные дороги, железнодорожные пути и разноцветные пейзажи. А потом в иллюминаторе появилось первое облако ярко-белого цвета. Оно медлен­но проплывало мимо, а за ним плыли другие облака, бе­лые, как айсберги. Это было начало путешествия. Пасса­жиры устраивались поудобнее, разворачивали газеты. Над средним проходом, таким же широким, как в вагоне поезда, появились первые дымки сигарет.

Над спинками кресел виднелись головы — одни с воло­сами, другие лысые. Две стюардессы, одетые как билетер­ши, разносили еду и напитки. Франсуа приготовился к разного рода испытаниям, потому что ему рассказывали о воздушных ямах и вихревых потоках, но, к своему боль­шому удивлению, ничего не почувствовал, даже вибрации корпуса. Салон самолета походил на кинозал в момент перерыва между сеансами. Мальчик был даже немного разочарован. Правда, ему достаточно было только накло­ниться к иллюминатору, как там, будто на волшебном эк­ране, появлялись чудесные картины. Тому, что он видел, даже невозможно было подобрать названия. В глубине све­тящегося тумана проплывали цветовые пятна! Светло-зе­леное, желтоватое, голубое… Горизонта не было. Не было и неба. Только одна ошеломляющая необъятность.

Сосед Франсуа спал. Неужели так можно? Немного дальше одна дама вязала. Похоже, что на борту самолета только Франсуа понимал, что он летит! Ему хотелось ска­зать соседям: «Отложите свои мелкие дела, раскройте глаза, ведь с нами происходит нечто необыкновенное!» Однако он и сам не заметил, как постепенно тоже начал привыкать к этой новой обстановке. Он отрегулировал спинку кресла и поставил ее в удобное положение. А по­том подумал, что самолет — это прекрасное место, что­бы мечтать и размышлять. Ты никак не связан конкрет­ным местом нахождения, у тебя свободное время, и мыс­ли твои могут растекаться так широко, как будто они уплывают в безбрежное небесное пространство.

И Франсуа отдался мыслям. Он вспомнил огромный зал аэропорта Орли [1] Аэропорт в Париже (Здесь и далее примечания переводчика.) , где мать все время повторяла ему: «Напиши нам хоть одно слово. Мы не просим подробно­го письма. Только открыточку, чтобы мы знали, как про­ходит твое путешествие». А отец снова рассказывал ему о Джонатане Скиннере. «Это очень любопытный чело­век и на редкость талантливый инженер. Он живет как будто в другом мире. Кроме своих изобретений, он инте­ресуется только сыном. Надо признать, что на него сва­лилось немало несчастий. Он потерял жену. И, кроме того, у него очень трудная профессия. Он прекрасный человек, он тебе понравится. А еще у него оксфордский акцент! Так что открывай пошире уши!»

Франсуа был совсем не против такой системы изучения языка. Ты не ходишь на уроки, тебе не дают никаких до­машних заданий. Просто путем разговора с людьми, обсуж­дая с ними самые повседневные вещи, ты постепенно пре­вращаешь свой книжный английский в живой разговорный язык. Интересно, а у Боба, сына господина Скиннера, тоже оксфордский акцент? В прошлом году, когда Боб приезжал на месяц к Робьонам, он так стеснялся, что вообще почти не разговаривал. Ему было велено все время разговаривать по-французски, а он не очень был уверен в своих знаниях. По­этому в разговоре он ограничивался только выражениями вроде «да… нет… спасибо… пожалуйста… конечно». И по всякому поводу краснел. Это был толстый, неспортивный мальчик, отличавшийся завидным аппетитом, что приво­дило в восторг семью Робьонов. Может быть, он был не очень умный, но такой милый и сердечный, что его все сра­зу полюбили. Франсуа, конечно втихую, научил его жарго­ну, которым пользуются все французские школьники, и к концу своего пребывания Боб уже умел к месту сказать с забавным акцентом в стиле Лоурела и Харди [2] Знаменитые американские актеры-комики, выступавшие в 30—50-х годах нашего века. Они исполняли на разных языках песни и скетчи в особой форме скороговорки, ставшей популяр­ной во многих странах. : «Чертовски здорово!», «Это классно!», «Порядок!»

Взгляд в иллюминатор — уже Ла-Манш! Французский берег остался голубой полосой вдоль серого моря, и Франсуа поразился, насколько точно это воспроизводят атласы и карты. Он мог бы даже назвать порт, который сверкал далеко внизу стеклами заводов, нефтяными резервуарами и рельсами сортировочных станций. Но вот землю закрыл слой облаков. Это было потрясающее зрелище! Во все стороны простиралась подернутая дымкой равнина, а на ней — мягкие, сверкающие белизной поля, так похожие на французскую область Бос [3] Область илистых полей между г. Шартр и Орлеанскими лесами, район зерновых культур