Дик Фрэнсис - В мышеловке

— Да, дорогой, когда я задумываюсь, мне кажется, что вы правы… — Улыбка постепенно перешла в хихиканье. — Выпьем?

Маленькие извержения продолжались и дальше, пока мы пили джин и обедали, но вулкан уже не изливал лавы, а только тлел.

— А вы совсем не удивились, дорогой, когда я сказала, что полиция думает обо мне, — бросила она небрежно, не сводя с меня глаз. Она ждала.

— Нечто похожее произошло с моим кузеном. Слишком много совпадений. Мне бы хотелось, чтобы вы с ним встретились.

— Но зачем, дорогой?

Я все объяснил. Теперь она переживала не столько за себя, как за Дональда.

— Какой ужас! На фоне его страданий вы, пожалуй, считаете меня страшной эгоисткой!

— Я совсем так не считаю, честное слово, Мейзи. Я думаю, что вы хорошая актриса.

Она взглянула на меня дружелюбно и игриво. На миг я представил, какой она могла быть с Арчи, пока он был жив.

— Есть еще одно дело, дорогой, — сказала она как бы между прочим. — После всех последних событий и того, что было сказано, мы, пожалуй, отложим с картиной. Я уже не хочу сохранять память о руинах. Я хочу помнить дом таким, каким он был. Так вот, может, я дам вам полсотни, да и конец? Как вы думаете?

Мы поехали в Шропшир в «ягуаре» Мейзи, по очереди сидя за рулем. В голосе Дональда, когда мы говорили по телефону, не чувствовалось энтузиазма в связи с известием о моем приезде. Но он был слишком равнодушен ко всему, чтобы возражать.

Когда он открыл нам дверь, я был поражен. Две недели назад я покинул его и уехал домой. За это время он похудел по меньшей мере На пятнадцать фунтов и постарел на десять лет. Кожа у него приобрела какой-то синеватый оттенок, на лице заметно проступили скулы, а волосы припорошило сединой.

Тень прежнего Дональда делала над собой очевидные усилия, чтобы приветливо встретить нас.

— Заходите, — пригласил он. — Я теперь живу в столовой. Вы что-нибудь выпьете?

— Было бы чудесно, дорогой, — сразу же согласилась Мейзи.

Дональд взглянул на нее запавшими глазами и увидел толстую добродушную даму с покрытой лаком прической и в дорогом костюме. Ее внешний вид находился где-то на границе между вульгарностью и изысканностью. Может, изысканности было чуть больше.

Он подал мне знак, чтобы я разлил напитки, словно ему это было не под силу, и пригласил Мейзи сесть. В столовой произошла перестановка — сюда перенесли большой ковер, кресло из солярия и пару столиков из спален. Мы все уселись возле одного из них. Я хотел записать ответы на свои вопросы. Дональд равнодушным взглядом проследил, как я достал ручку и записную книжку.

— Дон, — обратился я к нему, — послушай, что нам расскажет Мейзи.

— Ладно.

Мейзи обошлась без лишних слов. А когда она рассказала о том, как покупала в Австралии Маннинга, Дональд даже поднял голову и перевел на меня взгляд, в котором впервые мелькнул интерес. Мейзи замолчала, а в комнате на какое-то время повисла тишина.

— Итак, — сказал я наконец, — оба вы ездили в Австралию, оба приобрели Маннинга и вскоре после возвращения оба ваших дома были ограблены.

— Удивительное совпадение, — произнес Дональд, но он имел в виду только совпадение, и ничего больше. — И вы приехали из такой дали только для того, чтобы рассказать о нем?

— Я хотел проведать тебя.

— О, со мной все в порядке. Очень мило с твоей стороны, Чарльз. Все хорошо…

Даже Мейзи, которая совсем не знала Дона, видела, что не все хорошо.

— Где ты купил свою картину, Дон? Ты помнишь адрес?

— Кажется… да, в Мельбурне. В отеле «Хилтон». Напротив крикетной площадки.

Я засомневался. Хотя в отелях действительно часто продают картины местных художников, Маннинг там редкость.

— Нас встретил парень, — добавил он, — занес картину в номер. Из галереи, где мы увидели ее впервые.

— Какой галереи?

Он с трудом вспомнил:

— Изобразительных искусств, кажется.

— Может, название было на корешке чека? Он отрицательно покачал головой.

— Нет. Фирма по продаже вина, с которой я имел дело, заплатила за меня, а я, вернувшись домой, переслал чек в их контору, находящуюся здесь, в Англии.

— Какая именно фирма?

— «Монга Вайнъярдз Пропрайетари лимитед», представительство в Аделаиде и Мельбурне.

Я все записал.

— А что было нарисовано на картине? Опиши ее.

— «Выход на старт», типичный Маннинг, — устало ответил Дональд.

— Моя картина такая же, — проговорила удивленная Мейзи. — Длинный ряд жокеев в яркой форме на фоне потемневшего неба.